Родни Стоун

- Так точно, миледи, - отвечал отец.

- О! - с наигранным изумлением воскликнула она. - Так вы меня знаете?

- Я видел вас в Неаполе.

- Тогда вы, несомненно, видели и моего бедного мужа - моего бедного, бедного сэра Уильяма! - И ее белые, унизанные кольцами пальцы коснулись платья, словно она желала обратить наше внимание на свой глубокий траур.

- Я слышал о вашей горестной утрате, миледи, - сказал отец.

- Мы умерли вместе! - воскликнула она. - Что теперь моя жизнь? Лишь бесконечное медленное умирание.

Она говорила красивым глубоким голосом, и временами он страдальчески дрожал, но я не мог не заметить, что с виду она обладала отменным здоровьем, и меня удивило, что она украдкой вопросительно поглядывала в мою сторону, словно восхищение столь незначительной личности могло ее хоть сколько-нибудь интересовать. Отец с простодушием моряка бормотал нехитрые слова утешения, но она опять и опять переводила взгляд с его грубого, обветренного лица на мое, проверяя, действуют ли на меня ее чары.

- Вот он, ангел, охраняющий этот дом! - провозгласила она и широким торжественным жестом указала на картину, висевшую на стене: это был портрет худощавого высокомерного господина в орденах. - Но хватит о моем горе! - И она смахнула воображаемую слезу с сухих глаз. - Вы ведь пришли к лорду Нельсону? Он просил меня передать, что сию минуту будет здесь. Вы уже, конечно, знаете, что начало действий ожидается с минуты на минуту.

- Да, мы узнали об этом вчера вечером.

- Лорду Нельсону приказано принять командование над средиземноморским флотом. Разумеется, в такой час... Ах, кажется, я слышу шаги его светлости!

Странные манеры этой леди и жесты, которыми она сопровождала каждое свое слово, так приковали к себе мое внимание, что я не заметил, как в комнату вошел великий адмирал. Когда я обернулся, оказалось, что он стоит рядом со мной - небольшого роста, смуглолицый, гибкий и по-юношески стройный. Он был не в мундире, а в коричневом сюртуке с высоким воротником, правый рукав свободно болтался. Помню печальное и мягкое выражение его изборожденного глубокими морщинами лица: пылкий и нетерпеливый по натуре, он, видно, перенес немало испытаний. Один глаз был обезображен ранением и слеп, но другой смотрел то на меня, то на отца поразительно остро и проницательно. Вся его повадка, быстрые, зоркие взгляды, красивая посадка головы говорили о том, что перед нами человек действия, живой, энергичный, и, если позволено сравнивать большое с малым, он напоминал мне хорошо выдрессированного бультерьера, ласкового и хрупкого с виду, но смелого и решительного, каждую минуту готового ринуться в бой.

- Лейтенант Стоун, - с необычайной сердечностью сказал он, протягивая моему отцу левую руку, - рад вас видеть. В Лондоне полно моряков со средиземноморских кораблей, но я уверен, что через неделю на суше не останется ни одного.

- Я пришел просить вас, сэр, помочь мне получить корабль.

- Если в адмиралтействе мое слово хоть что-нибудь весит, вы его получите, Стоун. Мне понадобятся все, кто был со мной на Ниле. Не обещаю, что это будет первоклассный корабль, но шестидесятичетырехпушечный вы, во всяком случае, получите, а на таком корабле - легко управляемом, хорошо укомплектованном и оснащенном - можно многого достичь.

- Кто слыхал про "Агамемнона", у того на этот счет не может быть никаких сомнений, - вмешалась леди Гамильтон и тут же стала превозносить адмирала и его деяния и осыпать его похвалами в столь преувеличенно-восторженных выражениях, что мы с батюшкой не знали, куда глаза девать: нам было неловко и горько за человека, о котором все это говорилось в его же присутствии. Но когда я наконец осмелился взглянуть на лорда Нельсона, оказалось, что он нисколько не смущен, а, напротив, улыбается, словно эта грубая лесть очень ему по вкусу.

- Полно, полно, дорогая, - сказал он, - вы слишком преувеличиваете мои заслуги.

Получив такого рода одобрение, она снова принялась громко, словно со сцены, восхвалять любимца Британии, старшего сына Нептуна, а он по-прежнему слушал все это с благодарным и довольным видом. Я был поражен, что человека сорока пяти лет, умудренного жизнью, проницательного, честного, хорошо знающего придворные нравы, можно провести такой грубой, неприкрытой лестью, и это поражало не одного меня, а всех, кто с ним сталкивался, но вы немало повидали в жизни и, верно, знаете, как часто самым сильным, самым благородным натурам свойственна одна-единственная необъяснимая слабость, которая особенно бросается в глаза на фоне их бесспорных достоинств, подобно тому, как грязное пятно резче выделяется на белоснежной простыне.

- Такие морские офицеры, как вы, Стоун, мне по душе, - сказал лорд Нельсон, когда ее светлость исчерпала весь свой запас лести. - У вас старая закалка.

Разговаривая, он мерил комнату мелкими нетерпеливыми шагами и то и дело стремительно, резко поворачивался на каблуках, точно у него на пути внезапно вырастала какая-то невидимая преграда.