Родня. Жизнь, любовь, искусство и смерть неандертальцев

По мере того как данные палеоклиматических и экологических исследований становились все более детальными, выяснилось, что даже в эемском межледниковье произошло кратковременное, но резкое изменение климата. Наиболее высокие температура и уровень моря держались всего четыре тысячелетия, в период с 126 000 по 122 000 лет назад, пока не началось постепенное похолодание. Однако это было затишье перед бурей. То, что случилось затем, называется позднеэемской засухой (ПЭЗ), и это был настоящий кризис. Фактический материал, обосновывающий ПЭЗ, происходит из озерных отложений в давно затопленных вулканических кратерах. С течением времени накапливались чрезвычайно тонкие, толщиной всего 1 мм, годичные слои осадочных пород, так называемые варвы, и именно это илистое хранилище говорит о странном событии 118 600 лет назад: ровно 468 лет шел пылевой дождь. Исследователи насчитали более 50 толстых пылевых прослоек, каждая из которых свидетельствовала о внезапном наступлении холода и засухи. Резкое исчезновение растительности вызвало сильную эрозию почвы, гигантские пылевые вихри проносились в воздухе. Этот чудовищный климатический шок констатируют и другие источники, от внезапно остановившегося роста натеков на камнях до частичек пыльцы, показывающих, как исчезают теплые леса и менее чем через столетие на их месте появляется тундра. Заметны повторяющиеся слои древесного угля: от сильной засухи возникали кустарниковые пожары.

Мы можем лишь представить, каким образом неандертальцы справились с разорением знакомых им лесов всего за пару поколений и боролись с пугающими и непредсказуемыми погодными условиями. ПЭЗ закончилась так же быстро, как и началась. Тем не менее хотя температура и влажность воздуха ненадолго повысились и некоторые теплолюбивые деревья успели вернуться к нормальной жизни, многие регионы так и не восстановились. Зато разрастались хвойные леса, что ознаменовало начало снижения температуры, продолжавшееся до конца плейстоцена. Около 115 000 лет назад в Северной Европе взяла верх настоящая тундра, от раздувшихся полярных ледников отправлялись на юг огромные флотилии айсбергов, доходившие даже до Иберии. Межледниковая стадия МИС 5 находилась на последнем издыхании, терзаемая все более резкими сменами тепла и холода, сопровождающими ее слабеющий пульс. Тем временем неандертальцы не сдавались. Занавес межледниковья опускался, стоянок становилось все больше, и вместе с тем росла изобретательность в технологиях.

Ледниковый период

Леса, жары и пыли оказалось недостаточно, чтобы извести неандертальцев. Удалось ли это истинным ледниковым периодам? В их наиболее интенсивные фазы средняя температура была примерно на 5 °C ниже, чем сегодня. Этого хватило, чтобы с полюсов сполз огромный ледниковый фронт толщиной в сотни метров. Объем шапок полярного льда варьировался во время каждого периода оледенения, но на пике стадии МИС 6 они достигли центральной Англии (регион Мидлендс) и Дюссельдорфа (Германия)[67]. Во время последнего глубокого промерзания на стадии МИС 2 даже юго-запад Франции, где сейчас летние температуры достигают 40 °C, был землей вечной мерзлоты и полярной пустыней. Ко всему прочему взаперти оказались океаны, поскольку оледенение вызвало значительное падение уровня Мирового океана, иногда больше чем на 100 м. Это дало одно из немногих преимуществ жизни в ледниковую эпоху: новые обширные земли в бахроме плодородных речных дельт.

Но даже когда шапки льда держались в своих границах, времена все равно были необычайно суровыми. Вероятно, были особые погодные условия, со снежными и ледяными штормами, которых нам не доводилось видеть. Помимо холода, оледенения несли с собой безводье. Из-за жгучего, сухого воздуха и насквозь промерзших грунтовых вод в зонах многолетней мерзлоты существовала реальная угроза обезвоживания.

Все это оказывало сильнейшее воздействие на окружающую среду. На большей части территории северной Евразии исчезли сосновые леса. К югу от ледниковой шапки простиралась перигляциальная тундра, образуя пестрый ковер из морозоустойчивых мхов, лишайников и карликовых деревьев, которые, если сильно постараются, могут дорасти до колена. Еще южнее начиналась тундростепь, напоминающая некоторые районы сегодняшней Сибири, но с таким набором растений, которому сейчас нет аналогов. Ветры носили ароматы душистых трав, злаков и кустарников; весной земля покрывалась изумрудной зеленью, а осенью пылала багрянцем.

Существовали микросообщества с более пышной растительностью, а пыльца и древесный уголь указывают на то, что некоторые деревья все же сохранились. В ущельях среди рек прятались гибкие березы и даже оставшиеся после межледниковья дубы и липы. Восточнее, ближе к Азии, степь перемежалась с тайгой — любимым лосями[68], но труднопроходимым болотистым хвойным лесом. Даже в защищенных от холода южных краях вокруг Средиземного моря растительный мир отреагировал изменениями на более сухие условия.