Родник счастья

Но тут перед ней снова встало открытое окно, развевающаяся кружевная занавеска… То, что она увидела в комнате, заставило Никки навсегда изменить свое мнение о матери. И чтобы Леви узнал, какая была ее мать? Нет, никогда!

— Никки? — Леви стало не по себе. Как странно она смотрит…

— В чем дело? — Никки вздрогнула и вышла из оцепенения. — Мне есть за что ее не любить, только не хочется говорить об этом. А кстати, что это ты делаешь?

— Отвинчиваю лемех. Надо отнести его к кузнецу наточить, — ответил Леви, охотно сменив тему разговора. — Твой отец говорит, что пора начинать пахоту.

Никки молча смотрела, как Леви отвинтил еще одну гайку и вытащил болт.

— А это правда, что я похожа на отца? — вдруг спросила она.

Леви удивленно посмотрел на нее.

— Знаешь, никогда не задумывался… — Он сдвинул шляпу на затылок и некоторое время созерцал Никки. — Вроде бы да. Особенно рот и подбородок.

— Нет, правда? — обрадовалась Никки. — Я никогда этого не замечала, пока тетя Эмили не сказала.

Ей ни разу не приходило в голову, что она дочь не только Саманты, но и Сайреса. Может, не такая уж она испорченная? Может, она не будет такой ветреной, как мать…

10

— Тпрру! — Леви натянул поводья, и два огромных коня-тяжеловоза остановились на краю поля рядом с Никки. Он улыбнулся ей, снял шляпу и вытер пот со лба. — Что это тебя принесло?

— Это не меня принесло, это я принесла: лошадям овса, а тебе обед. — В одной руке у Никки был мешочек с зерном, а в другой — корзина. — Ты сказал, что не придешь обедать, вот тетя Эмили и собрала тебе поесть.

— И отправила с тобой.

— Я сама напросилась, — усмехнулась Никки. — У меня был выбор: либо нести обед, либо чистить хлев.

— А, так я, стало быть, меньшее из двух зол! — рассмеялся Леви. Он выпряг лошадей и повел их к ручью поить.

— Что может быть хуже, чем разгребать навоз! — отпарировала Никки. Она тоже спустилась к ручью и расстелила попону на берегу под невысоким тополем.

Леви, стараясь скрыть усмешку, привязал лошадей. Никки тем временем раскладывала на попоне еду,

— Ты что, не будешь их разнуздывать?

— Нет, я скоро опять возьмусь за работу.

— Папа просил передать, чтобы ты в середине дня давал лошадям отдохнуть хотя бы час, — нахмурилась Никки.

— Я знаю. Твой папа прав. Но только, — он махнул рукой на запад, где клубились тучи, — мне осталось немного, всего четверть акра, и хочется закончить до дождя.

— Может, пригнать вторую пару?

— Да нет, я за час управлюсь.

— За час? — Никки окинула недоверчивым взглядом поле.

— Да, надеюсь. — Леви снял шляпу, устало вздохнул и сел на попону. — Одно из двух: либо Эмили думает, что я умираю с голоду, либо она рассчитывала, что ты мне поможешь все это съесть.

Никки взяла куриную ногу.

— Между прочим, корзину собирала я, а не тетя Эмили. — Она откусила кусок и блаженно зажмурилась: — Да, кур она жарит просто божественно!

— А мне по душе твоя стряпня, — ухмыльнулся Леви, густо намазывая маслом ломоть хлеба.

Никки очень старалась сделать вид, что не обратила внимания на похвалу, но ей вдруг стало жарко. Леви Кентрелл часто внушал ей чувства, которые немало ее беспокоили. Когда он рядом, у нее вдруг то сердце забьется, то дыхание перехватит.

Иногда, перед сном, она позволяла себе помечтать. Тогда Никки была готова поверить, что она просто влюблена. Но она не давала себе забываться! Это просто похоть просыпается в ней! Любви не существует, это просто сказка, которую мужчины выдумали, чтобы властвовать над женщинами. Кому это знать лучше, чем дочери Саманты Чендлер! Жизнь научила ее не доверять мужчинам ничего, и прежде всего — своего сердца.

Леви оторвал кусок курицы и развалился на попоне.

— Так ты явилась только в надежде, что Питер избавит тебя от противной работы, или есть и другие причины?

— Питер избавит! Я уж намекала ему насчет хлева, а он сделал вид, будто ничего не понял. Терпеть не могу, когда он так себя ведет! — Никки вздохнула. — На самом деле я пришла посмотреть, как идет работа. Папа хочет знать, когда ты сможешь начать пахать луга.

— Питер кончил чинить крышу на сарае?

— С полчаса назад, — кивнула Никки.

— Ну и отлично. Если успею сегодня закончить с этим полем, завтра и начнем. — Леви помолчал. — Знаешь, а я все еще с подозрением отношусь к этой люцерне, или как ее там.

— Ну да, конечно, ты думаешь, ничего не выйдет! Вот все вы здесь такие! Никто даже попробовать не хочет чего-то нового! — возмутилась Никки.

— Разве я говорил, что ничего не выйдет? Просто плохо верится, что можно по три раза в год косить сено.

— Ну и фермер из тебя! — фыркнула Никки.

— Это верно, — усмехнулся Леви. — Скотоводы плохо разбираются в земледелии, и я ничем не лучше других. Я ведь предупреждал твого отца, когда он меня нанимал.

Никки уже собиралась ответить новой шпилькой, но вдруг вспомнила, как ловко Леви управился с клеймением их маленького стада. Обычно на эту работу уходил почти целый день, а Леви покончил с этим еще до полудня.

— Наверно, все зависит от того, к чему ты больше привык, — согласилась она. — Папа говорит, для того, чтобы выращивать люцерну, прежде всего нужна вода. Вот, смотри.