Родник счастья

— Наверно, можно сделать так, чтобы боль длилась недолго. Она почти не заметит, если ты сделаешь все, чтобы ей было хорошо. Мне мало приходилось иметь дело с девственницами. Может, лучше их вообще не трогать.

Питер понятия не имел, что такое «девственница», но ответом остался доволен. В этом нет ничего плохого, и если он будет очень осторожен, с Лианой ничего не случится. На этом он успокоился, оставил разговор и снова взялся за работу.

Леви вздохнул с облегчением — слава Богу, дешево отделался. Ему и в голову не пришло, что Питер расспрашивал не из пустого любопытства.

В ту ночь Питер с Лианой сделали все, как советовал Леви. Целуясь и лаская друг друга, они раздевались в мягком свете луны, и каждое прикосновение возносило их на новые высоты неведомых прежде наслаждений. Когда они наконец лежали вместе нагие, Питер прижался к Лиане, стараясь доставить ей как можно больше наслаждения, и они соединились. Как и предсказывал Леви, Лиане было больно, но недолго, и она скоро забыла об этом — такое блаженство охватило их обоих. Прошло много времени, прежде чем они наконец насытились и уснули.

Может, Питер и выглядел на следующее утро озабоченным, но Леви этого не заметил. Ему было не до того. Он беспокоился за Никки, работавшую на косилке. К тому времени, как мужчины закончили починку, почти весь луг был скошен. Но и тут Леви вздохнул с облегчением, когда Никки позволила Питеру закончить работу.

Они ушли с луга и отправились к дому. Лицо у Никки было мрачное.

— Видно, придется помочь тете и Лиане управиться со стиркой. Они сегодня собирались перестирать все постельное белье.

— Похоже, ты не очень-то любишь стирать, по крайней мере не больше, чем чистить хлев, — усмехнулся Леви.

— Нет, конечно, но помочь им надо. А так я бы с удовольствием оседлала Огневушку и поехала с тобой осматривать пастбище.

— Ну, это тоже не очень-то приятно, в такую-то жарищу.

— Может, и нет, но все же это лучше стирки, — вздохнула Никки.

Когда она присоединилась к женщинам, они уже развешивали белье. Никто не заметил, как Лиана сдернула с постели Питера простыню и тайком застирала предательские пятна.

Леви улыбнулся, махнул рукой, повернул Леди и ускакал в прерию. На самом деле он рассчитывал хорошо прогуляться. Как хорошо уехать в луга и несколько часов не думать о крестьянской работе! Иногда он почти завидовал Питеру — тот-то обожал возделывать землю и заставлять ее приносить плоды.

Обещание, данное Сайресу, удерживало Леви на ферме, но он не мог не размышлять о том, что уготовано ему судьбой. Он, конечно, любит Никки, здесь нет никаких сомнений, но ведь она никогда не согласится принадлежать ему. Она так и не простила, что он тогда уехал в Сент-Луис. Если бы она злилась, можно было бы переждать бурю, но что ты поделаешь с ровным, дружеским отношением?

Но вскоре зрелище измученной засухой земли прогнало все прочие мысли. Чем дальше он ехал, тем больше мрачнел. Положение было угрожающее. Дождь прошел всего десять дней назад, но по земле этого было незаметно.

Если не принять срочных мер, через несколько недель скот останется без корма. И тогда для Германа Лоувелла речь пойдет уже не об авторитете, а о жизни и смерти. И он будет драться не на жизнь, а на смерть.

И тут внимание Леви привлекло что-то ярко-голубое на северо-западе. Что бы это могло быть? К тому же это, кажется, там, где прошел пожар. Ему стало любопытно. Леви повернул лошадь и поскакал туда, где заметил голубое пятно.

Минут через пять он подъезжал к тому месту, где видел голубое в последний раз. Вокруг было пусто — лишь перекати-поле да кое-где муравейники. Но чем дальше он ехал, тем беспокойней ему становилось. Он никак не мог избавиться от странного ощущения, что за ним кто-то следит.

Может, он и не обратил бы внимания на эту промоину, но его внимание привлек какой-то шум. Он остановил Леди и заглянул в пересохший овражек. Там кто-то чихнул. В зарослях бурьяна мелькнуло что-то голубое. Леви на всякий случай достал винтовку и взвел курок.

— Эй, в овраге! Я знаю, что ты здесь. Лучше выходи!

В ответ послышалось лишь приглушенное всхлипывание да шелест бурьяна — его добыча явно старалась забиться поглубже.

Леви спешился, подошел к краю оврага, раздвинул сухие стебли стволом винтовки — и ахнул: перед ним стояла очаровательная молодая женщина. Она уставилась на него глазами, полными ужаса.

— Пожалуйста, не трогайте меня, — умоляюще пролепетала она. — Если я вернусь живой и здоровой, папа вам хорошо заплатит.

Несколько шелковистых каштановых локонов выбились из прически, безупречное личико было в грязи. Амазонка из голубого бархата порвалась на плече, в дыре виднелась довольно большая царапина. Настоящее воплощение Красоты в Беде. Нужно было быть каменным, чтобы устоять перед ее синими глазками, залитыми слезами.

Леви каменным не был. Он снял палец с курка и опустил винтовку.

— Не нужны мне деньги вашего папы, — сказал он. Потом присел на краю оврага и протянул ей руку.

— Не-ет! — она шарахнулась назад.

Леви вздохнул. Не мог, что ли, выразиться осторожнее?

— Я вам ничего не сделаю.

— А… а вы не из них?