Родник

Владик обрадовался, схватил его и хотел было побежать домой, да спохватился, что надо уложить на место дрова, а то и сарайчик не запирался. Пришлось ему снова взяться за тяжёлые поленья. Кряхтя и ругая себя на чём свет стоит, он стал укладывать их.

Потом он запер сарай и побежал домой, насвистывая на бегу в ключик. В ключе была дырочка, и очень хорошо было свистеть.

А дома оказалось, что уже папа пришёл из комбината и мама пришла из поликлиники. Она работает врачом сразу по трём специальностям: уха, горла и носа. При виде Владика мама ужаснулась:

— Боже мой, на кого ты похож? Где же это ты так извозился? Поди скорее умойся, страшилище!

Владик почистился, умылся и подошёл к столу. Папа уже сидел на своём месте. Он легонько постучал пальцами по скатерти:

— Ты что же это, Разгуляй Иванович, опаздываешь? Давайте скорей, а то у меня совещание.

Тётя Феня стала разливать суп.

— Мне супу чуть-чуть, — сказал папа и похлопал себя по груди. — А то я уж действительно чересчур…

Он был очень полный и боялся ещё больше располнеть.

Тётя Феня налила ему на донышке тарелки. Папа начал есть.

— А суп — с пересолом, — поморщился он. — Кто-то не поскупился…

Тётя Феня показала поварёшкой на Владика:

— Вот как хотите, а только пересол из-за него!

— Как так из-за него? — удивился папа. — Разве Владик стал у нас кухарить?

Тётя Феня залилась тоненьким смешком:

— Уж вы скажете, Сергей Сергеевич!.. Ведь как дело вышло. Явился он ко мне на кухню и пристал: давай сюда кинжал, вот вынь да положь. Затормошил меня совсем…

— Зачем тебе кинжал понадобился? — повернулся папа к Владику.

— А мне надо! — отозвался Владик. — Просто для одной девочки.

— Для девочки? — вмешалась мама. — А ей зачем, интересно?

— А я не знаю. Вот отнесу ей и узнаю.

— Ладно! — сказал папа. — Только помни, Владик: никаких с ним фокусов, слышишь?

— Слышу, папа!

— Вот и отлично. А теперь ты мне скажи, Разгуляй Иванович, зарядку ты делаешь по утрам?

Странный вопрос! Владик даже чуть-чуть обиделся. Он как приехал из лагеря, ни разу зарядки не пропускал.

— Конечно, делаю! — гордо сказал он. — Видишь, какие у меня мускулы стали. — Он согнул руку в локте и придвинулся к папе: — Пощупай!

Папа потрогал Владикову руку:

— Силён! Возьми меня к себе в компанию. А то мне врачи давно советуют… — И папа снова похлопал себя по широкой груди.

— Давай, папа! — засмеялся Владик. — В компании даже веселей.

— Вот и отлично. Завтра же и начнём.

— Ладно, папа, я тебя разбужу, — сказал Владик и принялся уплетать за обе щёки. После возни с дровами аппетит у него разыгрался не на шутку.

Четвёртая глава. Зарядка

Тру-ту-ту… — поют горны. Владик вскакивает и в одних трусиках бежит на линейку. Вместе с ним наперегонки, сверкая голыми коленками, бегут и другие ребята. Кругом — широкое зелёное приволье. Неподалёку течёт Москва-река, её вода шелковисто переливается и блестит под лучами утреннего большого, румяного солнца.

Все выстраиваются вокруг белой смолистой мачты. Бьют барабаны. Красный флаг медленно поднимается вдоль мачты к высокому прозрачному небу. Ветер с реки сразу же подхватывает его и принимается полоскать в голубой вышине. Лагерный день начался.

…Владик открывает глаза. В комнате темно. Чуть синеют окна. В репродукторе звучит горн «пионерской горьки», и Владик догадался: это из-за горна ему привиделось, будто он в лагере.

Владик сладко потянулся. Подниматься не хотелось. Но он закалял свою волю. Он сосчитал «раз-два-три», вскочил, сбросил одеяло, подтянул на ходиках гирьку в виде еловой шишки и подбежал к папиной двери:

— Папа!

За дверью раздалось негромкое равномерное похрапыванье: фрр, фрррр…

— Папа! — Владик тихонько постучался. — Пора!

Папа не отвечал. Владик снова постучался. Не сразу раздался папин сонный голос:

— Ммм… Кто там?

— Папа, вставай! Уже время!

— Что случилось? — спросил папа сквозь сон.

— Как «что случилось»? — растерялся Владик. — Ты же сам вчера просил… Уже «пионерская зорька»!

— Ммм… Какая Зорька? Кто это Зорька?

Владик не мог понять, шутит папа или на самом деле забыл.

— Ты же сам вчера сказал: «В компанию! На зарядку!»

— А… — протянул папа, — верно-верно! Так бы сразу и сказал. Встаю!

Владик обрадовался и побежал открывать форточку. В комнату потекла холодная струйка воздуха. Потом Владик включил настольную лампу. Окна сразу потемнели. За книжным шкафом заворочалась тётя Феня. Однако, как долго папа одевается! Владик снова подошел к папиной двери:

— Папа, ты скоро?

Он прислушался. За дверью опять раздавалось равномерное густое: фрр, фррр…

Владик обиделся:

— Нет, папа, ты скажи серьёзно: будешь или нет?

Храпенье прекратилось, и послышался папин голос:

— Экий ты, брат, настойчивый… недаром тебя тётя Феня активистом называет. Ладно, иду…

Стало слышно, как он там, за дверью, поднимается. Наконец папа вышел к Владику — в тапочках, в полосатой пижаме. Он отчаянно зевал и потягивался. Владик взял его за руку:

— Вот, становись сюда… Скорей! А то сейчас начнётся.

Папа послушно стал на плетённый из серого фетра коврик: