Родники

Она смотрела на него влюбленными глазами, взглядом касалась щеки, бровей, кончиков ресниц и губ…, о, боже, а его пальцы, которые перебирали струны гитары… Маше казалось, что он играет её чувствами, перебирая и дотрагиваясь до самого сердца.

Кирилл почувствовал на себе волну нежности…, как будто кто-то погладил его щеку, прошелся по бровям, коснулся кончиков его ресниц и легоньким движением пальцев – прикоснулся к его губам… Странное ощущение…

Кирилл бросил взгляд туда, откуда исходила эта чувственная волна… На него смотрела Маша.

Она тотчас перевела свой взгляд на свои, сцепленные на коленках, руки.

Посидев ещё, засобирались домой. Собрав пустые, но замаранные салатом тарелки, Маша решила сполоснуть их в речной воде. С горкой посуды в руках, она стала спускаться к воде.

– Давай помогу, – предложил помощь, догнавший её Кирилл.

– Спасибо, не надо. Я сама справлюсь, – ответила ему девушка, но Новак – старший все равно пошел за ней.

– Кирилл, ты, когда уезжаешь? – спросила Маша, споласкивая посуду в воде. Ей надо было заполнить тишину, образовавшуюся между ними.

– Через неделю, – ответил тот.

К ним, по тропинке к речке, спускался Валентин.

Маша, подхватив помытую посуду, пошла обратно к месту пикника.

– Кирилл, – обратился Валентин к брату, – если подойдешь близко к Маше, не просмотрю, что ты мой брат, набью тебе морду, – предупредил он старшего. – Ты меня понял? – Валентин не шутил, и Кирилл это увидел.

– Брат, да ты что? Даже близко не подойду… Да, понял, понял… – Кирилл сделал шаг назад, отступая от идущего, со сжатыми кулаками, на него Валентина.

Глава 4

Последняя неделя августа.

Маша сегодня встала рано. Выйдя на крыльцо дома, Маша удивилась густоте тумана, ползущего по воздуху и земле. Из-за тумана, в двух шагах, не было ничего видно.

– Вот это да! – восхитилась Маша увиденным. – Правда, «хоть ложкой черпай». Такие туманы бывают только в конце августа. Позавтракав, девушка начала сборы. Надо собрать вещи, чтобы поехать на учебу в город.

В медучилище Маша поступила без проблем. Место, для проживания, в общежитии сразу дали, ведь её воспитывала одна мама, Любовь Васильевна.

– Марусечка, не забудь белый халатик положить, – делала наставления Любовь Васильевна. – Я его погладила, он на стуле висит, – продолжала мама.

– Конечно, мамуль, не забуду, не переживай, – откликнулась из своей комнаты Маша.

Девушка сидела около раскрытого чемодана и держала в руках маленькую фотографию Кирилла.

– Ты уже уехал, – разговаривала Маша с фотоснимком, – когда теперь увидимся? – сетовала она. – Мне так хотелось к тебе прикоснуться, прижаться хоть на мгновение и поцеловать, почувствовать вкус твоих губ, но… – Маша вздохнула. – Может я когда-нибудь переболею тобой? Говорят, что время лечит.

Маша спрятала фотографию в кармашек чемодана, застегнув его на кнопочку. Стала собирать вещи.

Приготовив чемодан к отъезду, девушка отправилась в гости к Иринке Новак, теперь Журавлевой.

– Привет, – встретила Машу подруга, – проходи. Там Варя пришла. Вы меня пять минут подождите, закончу помидоры мариновать. Потом посидим, чай попьем, – оправдывалась Ира, закатывая банки с помидорами. – Кости нет, он на работе в лесничестве.

Три подруги сидели за столом и пили душистый чай с мятой.

– Я пришла попрощаться, – заговорила Маша, – завтра уезжаю на учебу. Девчонки, как у вас дела? – спросила она у подруг.

– У меня хорошие новости, – радостно сообщила Иринка, – у нас с костей будет малыш. Мы уже справку о беременности в военкомат увезли. Косте дали отсрочку от армии, – сообщила Иринка.

– Чего он и добивался, – буркнула Маша, вспоминая разговор с Валентином. – А Валя с Димкой, когда повестки получат? – задала вопрос Мария.

– Валя говорит, что где-то в октябре призыв будет, – ответила Ира.

Варя сидела молча, рассеяно слушала подруг, думая о чем-то своём.

– Варя, что с тобой? – выдернула её из задумчивости своим вопросом Маша.

– Девочки, я тоже беременна, – сообщила Варя свою новость.

– Что? Кто отец ребенка? – нерешительно спросила Ира.

– Кто? Кирилл… Наш местный Дон Жуан. Поматросил и бросил, – с грустной усмешкой проговорила Варя.

– Варюш, что ты собираешься делать? – продолжала задавать вопросы Ирина.

Маша вся превратилась в слух, ей важен был ответ подруги.

– Что? Аборт, конечно, – категорично заявила Варя. – У меня ничего нет, ни образования, ни своего угла. Да и с ребенком, кому я буду нужна? – зло говорила Варя.

– Варюш, у тебя есть мама, она обязательно поможет, – рассудила Маша.

– Мама сказала, чтобы я на неё не рассчитывала. Вот так, – Варя говорила так, как будто заколачивала гвозди в крышку своего гроба. – Завтра еду на аборт. Хотя врач говорит, что в моем случае, аборт опасен, что у меня, после этого, не будет детей.

В комнате, где подруги пили чай, повисла тишина. Она была своеобразной – злой, напряженной, недоговоренной, повисшей тяжелым грузом.

В октябре месяце Валентин Новак и Дима Бояркин получили повестки в армию.

Маша не смогла приехать в село Беленькое на проводы, но зато проводила их в городе, придя в военкомат.