Родное лицо

– Ты был в прострации, – сказала ему невеста, – а теперь очнись. Все уже садятся в автобус.

В самолете их места оказались рядом с туалетами, возле которых тотчас же, как только «Боинг» набрал высоту, выстроились длиннющие очереди с детьми и горшками. И снова – что мучает его? Почему так много детей? Олег обвел глазами салон: он был полон детских светленьких головок. Если они не уснут, то не дадут спать никому. Но ведь у него есть книга. Он закрыл глаза, попытавшись уйти в сон, и постарался представить себя лежащим животом верх и почувствовать спиной пляжную гальку, но получалось с трудом. Светлые головки замелькали в проходах, детские голоса стали звучать громче. Они раздавались и сзади, и спереди, как будто настраивали чартер на предстоящий отдых. Судя по расплывшимся в креслах телам и улыбающимся лицам, детям это удалось. Только Олег никак не мог представить себя загорающим, а детские голоса, наоборот, вызывали уже знакомое чувство тревоги.

Когда командир корабля объявил, что самолет пролетает над городом N со скоростью девятьсот километров в час с высотой полета десть тысяч километров, Олег закрыл глаза и, выскользнув сквозь обшивку в безмолвную пустоту, сразу утонул в плотном тумане огромного облака. Вынырнув из него, он увидел, как из этого облака вырастают тонкие жилистые ноги с большими копытами, появляется шея с лохматой гривой, голова. Олег обернулся – вместо хвоста самолета на ветру развевался пушистый лошадиный хвост. Олег летел рядом, не слыша монотонного шума двигателей, не чувствуя вибрации моторов. Он слышал только свист ветра, остающегося далеко позади летящего лайнера. Олег расставил руки в стороны на манер летящего «Боинга», под ним облако-конь, он шел параллельным курсом. Рядом скакал Шахрут на белом и мутном, как утренняя мгла, коне. Вдвоем они парили высоко над облаками. А внизу была бескрайняя степь с редкими кустарниками.

– Вы будете рыбу или курицу, молодой человек? – послышался сквозь свист ветра голос стюардессы, пытавшейся мягко расшевелить Олега и заставить его сделать выбор, известный всем, кто хотя бы раз путешествовал самолетом.

– Я предпочел бы праздничный плов, – пошутил Олег и тут же поправился: – Спасибо, я не голоден.

Он был все еще под впечатлением от увиденного. Опять эта степь! Самое время приступить к разгадке. Но почему именно степь? Не тайга, не ледяные просторы Антарктиды? Олег открыл книгу. Теперь-то он понял: она попалась ему не случайно среди развалов однообразных модных романов. В аннотации он прочел, что это повесть о двух несчастных – Власе, злой волей оказавшемся на чужбине, и Гульнар, которую в свое время тоже разлучили с родиной. История из XVI века показалась Олегу подходящей к его воспоминаниям. В те далекие времена каждую ночь можно было ожидать нападения врага, и тогда в одночасье рушился весь привычный уклад жизни, и исчезало все – семья, дети, а на месте родного подворья оставались пепелище, погубленная домашняя скотина и разоренное семейное гнездо. Но не только об этом была книга, а еще о любви и нежности, преданности и стойкости и неистребимом желании вырваться из чужого мира и чужой жизни и найти свой мир и свою жизнь.

Олег посмотрел на невесту, кожа которой и без загара была с легким смуглым оттенком, раскрыл книгу и тут же окунулся на пятьсот лет назад:

Молодой мужчина в темной от пота рубахе шел за плугом, в который был запряжен крупный бык. Молодуха еле поспевала за ним, стегая быка прутом, направляя строго по пашне. Вдалеке виднелись такие же пары работающих людей.

– Ногайцы! Тикайте! – крикнул подросток-вестовой на рыжем скакуне без седла.

Он ящерицей прильнул к лошадиному крупу, обеими руками держась за шею лошади. Мальчик промчался галопом и поскакал дальше, чтобы предупредить остальных.