Родной берег

– А я даже чай не заварила, – смутилась она.

– Привет, Пэмми, – окликнул Хьюго.

Памела не ответила. В следующий миг ее отпихнула Элизабет:

– Как же я есть хочу! Просто умираю.

– Да заткнись ты, Мартышка, – прошипела Памела, не сводя взгляда с матери.

– А вот и не заткнусь! – возмутилась Элизабет. – И не зови меня Мартышкой!

Китти, словно очнувшись, принялась хлопотать: принесла хлеб, масло и мед, молоко и печенье.

– Мартышка, Мартышка, Мартышка, – дразнилась Памела.

– Хватит, Памела, – одернул Хьюго.

– Ты мне не отец, – буркнула Памела.

Элизабет потянула Китти за подол:

– Скажи ей, чтоб не звала меня Мартышкой!

– Ты же знаешь, Пэмми, что ей это не нравится.

– Почему ты всегда за нее заступаешься? – Памелу охватила ярость. – Почему я всегда не права? Почему ты меня ненавидишь?

– Это неправда, милая.

Все это было просто невыносимо. Хотелось сесть и рыдать до тех пор, пока слезы не кончатся.

– Ты же знаешь, что я не люблю галеты. Так зачем ты их покупаешь? – Почувствовав слабину, Памела нападала с бескомпромиссностью семилетнего ребенка. – Не знаю, зачем я вообще домой прихожу. Еда всегда невкусная или противная. У нас не бывает пирожных с глазурью, как у Джин, или шоколадного молока. Жаль, что я не живу в доме Джин и что мама Джин не моя мама.

– Памела! – прикрикнул Хьюго. – Хватит уже.

Памела испепелила его взглядом.

– Да уж! – отрезала она. – Хватит. – И выбежала в коридор, хлопнув дверью.

Китти машинально продолжала нарезать хлеб, намазывать его маслом и разливать по стаканам молоко.

– Иди лучше, Хьюго. Я поговорю с Эдом.

– Ты уверена? Не хочешь, чтобы я сходил к Памеле?

– Нет. Так будет только хуже.

Она поставила чай перед Элизабет:

– Держи, милая. Намазать тебе медом?

– Я сама, – радостно заявила Элизабет и зачерпнула полную ложку меда. – Я не хочу жить в доме Джин. Я хочу жить здесь.

* * *

Китти поехала в Льюис встретить Ларри с поезда.

– Как Джеральдина? – спросила она.

– Нормально. Поехала на неделю в Арундел к родителям.

Едва завидев Ларри, Памела и Элизабет завизжали от радости и чуть не подрались за право залезть к нему на коленки.

Китти улыбнулась:

– Иногда мне кажется, что тебя они видят чаще, чем Эда.

– Корыстные девчонки. – Ларри полез в чемоданчик. – А что я вам привез?

Он достал две пачки сдобного нормандского печенья.

– И бананы! – воскликнула Элизабет.

– Бананы? – удивился Ларри. – Какие бананы?

И достал из чемодана связку спелых бананов, на которые сестрички накинулись как сумасшедшие.

– Как там бананы, кстати? – спросила Китти.

– Да все непросто. Отец решил уйти на пенсию. Значит, я остаюсь за главного.

– Но разве это не здорово?

– Я же говорю – все непросто. Все эти годы мы были практически монополистами, а теперь появились конкуренты. Голландская фирма «Гист».

– «Гист» подполз, как глист?

– Примерно.

– Тебе давно хотелось управлять фирмой, Ларри. Теперь ты можешь воплотить в жизнь все, о чем мечтал.

– Да, я в предвкушении. – Он оглянулся. – Эд в отъезде?

– Как обычно. Я хочу с тобой об этом поговорить. Позже, когда девочек уложим. О Ларри, как я рада, что ты приехал.

Гостевая комната над кухней называлась комнатой Ларри, потому что, когда бы он ни приехал, один или с Джеральдиной, он всегда останавливался там. Ларри распаковывал чемодан, когда в дверь тихонько постучали.

– Открыто! – крикнул он.

Тишина.

Он сам пошел к двери. На пороге стояла растерянная Памела.

– Пэмми?

Девочка покачивалась на носках, мотая головой.

– Хочешь поговорить?

Она кивнула, не глядя в глаза.

– Тогда заходи.

Девочка переступила наконец порог. Ларри закрыл дверь. Не желая смущать Памелу, Ларри продолжил раскладывать на кровати одежду.

– Ларри, – начала она. – Как думаешь, мама нас когда-нибудь бросит?

– Бросит? Нет, никогда. С чего ты взяла?

– Матери когда-нибудь бросают детей?

– Нет, не бросают, милая. Почти никогда.

– Джуди Гарленд развелась. А у нее маленькая дочка.

– Но она ведь не бросила дочку, правда? Да и в любом случае звезды кино не то, что мы.

– Значит, мама никогда не сбежит с другим мужчиной?

– Нет, Памела, никогда. Почему ты об этом спрашиваешь?

– Я не могу тебе сказать.

– Тогда маме скажи. Ей ты можешь сказать.

– Нет! – воскликнула Памела. – Я никогда не смогу ей сказать!

– Пэмми, ты наверняка напридумывала себе всякой ерунды.

– Это не ерунда! Ты просто не знаешь. А я знаю.

Было видно, что Памеле неймется поделиться секретом, но боязно.

– Давай так: я обещаю никому не рассказывать о том, что тебе известно.

– Вообще никому? – Никому на свете.

– Ни маме, ни папе?

– Никому. Вот тебе крест.

– Давай его.

– Что?

– Крест показывай.

Ларри перекрестился.

– Нет, не так! – Памела изобразила «икс» на своей тощей груди. – Вот так.

Ларри повторил.

Наступила тишина. А потом Памела расплакалась, что-то бормоча сквозь рыдания.

– Иди сюда, хорошая моя. – Он ласково раскрыл объятия. – Скажи мне на ушко.

Прижав губы к его уху, она прошептала:

– Я видела, как мама целовалась с Хьюго.

Он взглянул ей в глаза.

– Хьюго?

Памела кивнула, шмыгнув носом.

– Ты уверена?

Еще один кивок.

– Где?

– На кухне. Когда я вернулась из школы.

– Они, наверное, просто обнялись.

– Нет! Они целовались в губы!