Родной берег

– Ты хочешь жениться на ней?

– Думаю, да. Все так неожиданно! Голова идет кругом.

– Сколько ей лет?

– Двадцать. Почти двадцать один.

– Что ты ей сказал?

– Ничего. Она поставила меня перед фактом и сбежала. Видимо, решила дать мне время подумать. Нелл не из тех девушек, которые стремятся выскочить замуж любой ценой.

– Она хочет убедиться, что ты любишь ее?

– Да.

– А ты не уверен.

Ларри глянул на отца. Неужели это так очевидно?

– Я не знаю. Может, и да. Я не уверен в собственной неуверенности, если ты меня понимаешь.

Уильям Корнфорд кивнул: да, он понимает. И внимательно посмотрел на сына.

– Насчет греха ты прав. С точки зрения церкви все ясно – ты поступил неправильно. Но дело сделано. И теперь твой долг с точки зрения церкви не менее очевиден.

– Да, – согласился Ларри, – я понимаю.

– Но брак – это навсегда. До самой смерти.

– Да, – повторил Ларри.

Брак отца длился до смерти матери. Девять лет, а потом – все. Эти девять лет стали святыней. Идеальным браком.

– Ты сумеешь, Ларри?

– Я не знаю, – признался он. – Как можно знать такое наперед? Ты сам знал?

Отец медленно кивнул. Слова не нужны. Он никогда не говорил о жене. Даже имени ее не упоминал с тех пор, как она умерла, даже в молитвах. Помилуй, Господи, маму и присмотри за нами с небес и храни нас до новой встречи.

«Присмотри за мной сейчас», – подумал Ларри, чувствуя, как подступают слезы.

– Я не твой священник, – сказал наконец Уильям Корнфорд. – Я твой отец. И скажу тебе кое-что, чего не говорит церковь. Если ты не любишь эту девушку, то, женившись на ней, ты совершишь зло. Ты обречешь и вас двоих, и ваших детей на жизнь в страданиях. Судя по твоим словам, она это прекрасно понимает. Ей не нужен муж, который просто исполняет свои обязанности. Конечно, что бы ни случилось, ты должен поддерживать ее. Но если уж жениться, то по доброй воле. Женись только по любви.

Ларри растерянно молчал. В каждом слове, произнесенном отцом, сквозила огромная любовь. Такая, что заставляет поступиться самым сокровенным ради счастья сына. Вот что значит быть отцом.

– Не порти себе жизнь, Ларри.

– Не буду. Если, конечно, уже не испортил.

– Впрочем, если решишь, что действительно можешь полюбить ее… ну что ж.

Ларри поймал взгляд отца. Так хотелось обнять его, почувствовать себя в его крепких объятиях – но они не обнимались уже долгие годы.

– Тут есть и материальная сторона. Ты велишь мне поддерживать ее, и я конечно же согласен. Но все не так просто.

– Я правильно понимаю, что живопись денег пока не приносит?

– Пока нет.

Теперь отец скажет, что знал еще до войны: все так и будет. Сын потратил юность на погоню за безумной мечтой, а теперь пора остепениться – жизнь накладывает определенные обязательства.

– Но ты это любишь?

– Что?

– Твои картины. Живопись. Ты любишь все это?

– Очень.

– Вижу, в этом у тебя нет сомнений.

– Пап, ты спрашиваешь, люблю ли я писать. В этом я уверен. Только этим я и хочу заниматься. Но ни в чем другом я не уверен. Что я пишу хорошо. Что когда-нибудь смогу зарабатывать этим на жизнь.

– Но ты это любишь.

– Да.

– Это бесценно, Ларри. Это дар Божий. – Корнфорд-старший решительно встал, подошел к бюро и принялся листать свои бухгалтерские книги. – Вот что. Я увеличу твое довольствие на сто фунтов в год. Плюс беру на себя оплату жилья для этой юной леди. Будешь ты жить вместе с ней и на каких условиях, дело исключительно твое. Как тебе такой вариант?

– О отец!

– Я пытаюсь подойти к вопросу разумно, Ларри. Не мне тебя судить.

– Я думал, ты заставишь меня работать в компании.

– В наказание? Нет, Ларри, компания – не исправительная колония. Если ты когда-нибудь решишь работать в компании, то это будет твой собственный выбор.

– Прямо как жениться.

– Да. Именно так. – Он протянул сыну руку.

Ларри стиснул его ладонь.

– Сообщи мне, что надумаешь.

* * *

Ларри ехал назад, и снова его терзали противоречивые чувства. Отцовская щедрость привела его в восхищение – но и растерянность. Только теперь он осознал, что мчался домой за ответом, как жить дальше. Не в силах принять решение самостоятельно, он устремился к тому, что с детства было его опорой: к семье и вере. Отцовский дом Ларри покинул исполненным силы и свободы, но в то же время более одиноким и удрученным.

Почему другим людям так просто принимать решения? Неужели они совсем не сомневаются? Взять хоть Эда и Китти. Они встретились дважды – дважды! – и сразу решили пожениться. И сам он тогда не был удивлен: чтобы понять, что любишь, достаточно мгновения. Военное время неслось стремительно, а будущее казалось слишком туманным. Но вот наступил мир, будущее просматривается на долгие годы вперед, и никто уже точно не знает, чего хочет.