Родной простор. Демократическое движение. Воспоминания.

В эти годы зимой я всегда был сильно занят. Писал статьи по экстренным поводам: где-то закрыли церковь, где-то произошла несправедливость; правил кандидатские работы ребятам, а иногда и сам их писал. Писал работы и по заказу.

Отводил душу летом. В 1967 году написал большую работу о романе Булгакова «Мастер и Маргарита» — «Христос и Мастер», напечатанную в «Гранях»[6]. Жарким летом 1968 года написал большую работу «Строматы». Работа начиналась гимном храбрости (глава «Орлиная песня»), затем в ней давалась подробная характеристика политической ситуации и всех наиболее важных политических течений. Работа в некоторых своих аспектах устаревшая, но в основном сохраняющая свою актуальность и в наши дни (о ней см. ниже).

Между тем, до нас доходили слухи и о других «крамольных» организациях. Хотя они и не имели никакого отношения к нарождавшемуся демократическому движению, но косвенная связь налицо.

Выступления молодежи в Москве, начиная с конца пятидесятых годов, создали в кругах русской молодежи новый климат, располагали к созданию подобных организаций и в других городах. В 1967 году в Ленинграде была раскрыта крупная организация, законспирированная, под названием «Всероссийский Социал-Христианский Союз освобождения народа».

В феврале-марте было арестовано и задержано в различных городах около 60 человек. Состоялись два процесса.

Первый процесс был в феврале-марте 1967 года над четырьмя руководителями.

Игорь Огурцов — главный руководитель — уникальный лингвист, переводчик с японского языка, был приговорен к 15 годам лишения свободы — и с этого времени начинается его крестный путь.

Затем с 14 марта по 5 апреля 1968 года проходил второй процесс, на котором судили 17 человек. Сведения об этом процессе проникли и в нашу среду.

Меня эта организация заинтересовала вдвойне: во-первых, как первая организация, столь многочисленная, в эти годы, а затем как организация, исходящая из религиозных концепций и считавшая своими вдохновителями религиозных русских мыслителей. В том числе Н. А. Бердяева.

Каково мое впечатление от этих людей?

Я много слышал об Игоре Огурцове. Что я могу сказать о нем? То, что в свое время сказал Горький о Станиславском: «Красавец человек».

Когда-то И. С. Аксаков, русский публицист-славянофил и монархист, которого, разумеется, странно было бы подозревать в сочувствии революционерам, писал о Гарибальди, что это прежде всего высоконравственное явление. Действительно, трудно указать в истории другой пример подобного мужества, глубокой убежденности и нравственной чистоты.

То же можно сказать и об Игоре Огурцове. Его мужество вызывает восхищение, его стойкость порождает глубокое уважение. Личная чистота и бескорыстие заставляют воскликнуть: «Се человек!»

К сожалению, это не относится к другим членам этой организации. Конечно, нельзя им вменять в вину недостаток мужества. Что поделаешь — не все рождаются героями. И на долю их выпал действительно невероятно тяжелый крест.

Из них мне пришлось впоследствии познакомиться с тремя: с Николаем Ивановым, с Леонидом Бородиным, с Евгением Вагиным. Раньше всех я узнал о Леониде Бородине. Я услышал о нем впервые от его отца в доме Людмилы Ильиничны Гинзбург. И по рассказам отца у меня составилось довольно симпатичное впечатление: человек принял христианство, стал религиозным, — чего лучше?

Я познакомился с ним перед самым отъездом из России. В 1974 году. Его привел ко мне Володя Осипов. Личное впечатление менее приятное: сумрачный человек, с поверхностными знаниями, типичный директор провинциальной школы. Этот тип людей мне хорошо известен. И особенного интереса во мне никогда не вызывал. На этом мое личное общение с Бородиным, как я думал, окончено, но оказалось, что нет.

Как-то раз, будучи в Италии, я услышал, что один из руководителей «Russia Christiana» говорил: «Нами получен журнал „Земля“, там статья о Краснове Бородина. Она настолько гнусная, что перевести ее нет никакой возможности». Через несколько лет, будучи в Мюнхене на радиостанции «Liberty», я, просматривая самиздатские материалы, набрел на эту статью. Статья дышит ненавистью и личной злобой. Причем совсем не понятно, по какому поводу она написана. Статья называется «Волосы дыбом», то есть можно полагать, что это ответ на мою самиздатскую статью «Земля дыбом» о Солженицыне. Однако решительно никакой полемики с моей статьей нет. Исключительно личные выпады. Причем главная моя вина в том, что я не проявлял особой охоты выслушивать Бородина, когда он пришел ко мне, а больше говорил сам. Был такой грех. Рад принести ему извинение.

Но, между нами говоря, я думаю, что потерял немного. Статьи Бородина[7] и методы его литературной полемики как будто списаны со статей «Русского знамени», «Земщины» и других органов «Союза русского народа», с «творений» доктора Дубровина, Маркова Второго и других (Пуришкевич и Шульгин писали много лучше — до них Бородину не дотянуться, — где уж). Стоит ли осуждать людей за то, что они, как я, решили ограничиться «Русским знаменем».