Родной ребенок. Такие разные братья

В последние недели его отношение к вере становилось все более нетерпимым. А ведь ей казалось когда-то, что ее сын довольно легко шел по дороге, ведущей к истинному религиозному чувству. В его душе она видела то главное, что требовалось для этого: любовь ко всему в мире — даже болезненному, уродливому — как проявлению Высшей воли. И вот теперь он нетерпим, жесток и холоден. Вот итог ее воспитания, всех ее усилий! Как помочь ему? И есть ли надежда, что это не навсегда, что он еще опомнится и станет прежним — светлым, чистым человеком с открытой для веры душой?

Чтобы не заплакать, она вышла из комнаты и отправилась в храм, чтобы поблагодарить Бога, но не за то, что покарал виновного, а за то, что это сделал не Апу. Просить заступничества и милость для ее заблудшего сына, погрузившегося во мрак неверия.

Апу смотрел в окно, как она проходит мимо. Конечно, ему было не по себе. Он совсем не хотел ее обидеть, это вышло как-то помимо его воли. Ужасно, что он так жесток с ней. Вот даже попугай его осуждает.

— А-пу, А-пу! — укоризненно прокричал тот. — Неважные дела.

— Да уж чего хорошего, — согласился Апу. — Хотя есть все-таки кое-что.

Он подошел к столу и просмотрел газету, оставленную Кавери. Так и есть, она датирована вчерашним днем — мать опять купила старую, сослепу не разглядев дату. Мальчишки-торговцы частенько проделывают с ней такое, но на этот раз Апу на них не в обиде.

Он нашел статью об Амбарасане на первой полосе. Тут же была и фотография. Апу старался не смотреть на нее, но, поймав себя на этом, устыдился своей слабости.

— Ну-ка, ну-ка, поглядим, что у нас получилось, — нарочито громко сказал он, приглашая попугая присоединиться к созерцанию изображения мертвого тела с двумя стрелами в груди.

Попугай брезгливо отвернулся.

— «Похороны по христианскому обряду состоятся в понедельник на кладбище при храме Святой Моники», — прочитал он. — Надо будет поприсутствовать — нельзя же не проститься с дорогим стариной Френсисом!

Попугай снова брезгливо отвернулся.

Ровно в три Апу был на кладбище. У него еще оставалось время, чтобы подготовить наблюдательный пункт недалеко от места, где двое дюжих парней заканчивали рыть могилу. Апу перебрал несколько вариантов и остановился на плотной изгороди из терновника — колется, зато все будет отлично видно и сам не попадешься никому на глаза.

Похоронная процессия не заставила себя долго ждать, а вскоре подошли и священники из храма. Френсис, сложив на груди руки, предстал перед Господом в черном шестиугольном гробу. Так, значит, он католик, и его ждет суд Христа, а не богиня смерти Кали, усмехнулся Апу. Что ж, такие грешники попадаются не часто, с ним будет много работы. Сам он закончил свои дела с Амбарасаном, и теперь его куда больше интересовали другие.

Он узнал их без труда — в просмотренных в библиотеке газетах за многие годы сохранилось немало изображений этих людей — холеных, избалованных, всю жизнь сладко спавших и вкусно евших. Вот в черном кителе — ширвани, застегнутом до самого верха, стоит их предводитель — господин Тхарма Лингам. Вид у него, надо признать, весьма благообразный: седина, очки поблескивают золотом, прямая спина. Рядом с ним утирает слезы адвокат Сатья Мурти — отец той самой хорошенькой девчонки. Друга жалко или за себя боится, предчувствуя беду? Выглядит он неважно: щеки отекли, под глазами мешки, руки дрожат… А вот и третий — господин Налла Нингам, хозяин Ховры. Какая величавая надменность! Кажется, ничто не сможет вывести этого человека из равновесия. Интересно, будет ли он так же спокоен, когда заглянет в глаза смерти?

Двое слуг положили на закрытую уже крышку гроба венок из белых лилий, символизирующий, очевидно, чистоту души покойного, и начали опускать гроб в могилу. Вдова, подняв черную вуаль, подняла платочек к совершенно сухим глазам. Дочь, поглядев на нее, сделала то же самое. Особой скорби семьи Амбарасана по поводу этой утраты Апу как-то не ощутил.

Церемония быстро завершилась. Священники удалились в сторону церкви, а вслед за ними потянулись и остальные. У могилы остались несколько мужчин, и среди них — вся интересующая Апу компания. Впрочем, остальные присутствующие были только приближенными Тхарма Лингама и его почтенного друга из Ховры.

— Что скажете? — обратился Тхарма Лингам к адвокату, положив свою холеную ладонь в крупных перстнях на его трясущуюся руку.

Адвокат со злостью ткнул кулаком в ограду соседней могилы.

— Я давно твержу вам об опасности — но вы же не слушаете! — проговорил он, едва сдерживаясь. — Это Радж, он начал свои действия против нас, как и обещал Френсису по телефону. Его смерть — только начало, и кто из нас будет следующим, не известно. Может быть, я.

«Да нет, вряд ли, — подумал Апу. — Ты еще поживи, раз тебя так терзает страх, помучайся дурными предчувствиями, потерпи эту муку — ты вполне ее заслужил».

— Возьмите же себя в руки, адвокат, — недовольно произнес, поджав узкие губы под ухоженными усами, Налла Нингам. — Нельзя так распускаться.

«Ах, ты, какой храбрый, — усмехнулся Апу. — С тебя-то и надо будет начать».