Родной ребенок. Такие разные братья

Вот он перемещается со все нарастающей скоростью по наклонному желобу, вот добежал до лунки и упал в нее. Тотчас с треском распахнулась крышка расписного сундучка, и из него вместе с фонтаном конфетти выскочил румяный клоун в остроконечном красном колпаке. Шар удивительным образом оказался у него в руках, но тут же выпал из кукольных ладоней и продолжил свой путь по новой плоскости. Опять лунка — и теперь уже поехало велосипедное колесо, подвешенное на обрывке цепи, а навстречу ему движется противовес — гиря на коротенькой веревке. Она толкает большую картонку с рекламой пива на боку, коробка опрокидывается, и из нее выкатывается небольшой черный мяч. Поскрипывая кожей, он несется дальше, туда, где на куске фанеры плотным рядом выстроились кегли, и сбивает их с мастерством завзятого игрока кегельбана. Далее перемены идут еще быстрее, все быстрее и быстрее, так что Амбарасан уже с трудом успевает отметить каждую из них. Вот кегли попадают на какую-то ржавую консервную банку, она стремительно валится вниз и обрушивается на обломок кирпича. Тот падает на какое-то устройство, напоминающее арбалет.

Мукомол, затаив дыхание, ждал, что же будет дальше, — и ответ пришел. Солнечным лучом сверкнув в воздухе, в его грудь впилась стальная стрела с коротким оперением.

Амбарасан вскрикнул и замер, откинувшись назад и выпучив налившиеся кровью глаза.

— Это за моего отца! — раздался в наступившей тишине торжествующий голос карлика.

В ответ на его слова прозвучало тихое пение второй стрелы, и через мгновение она уже вонзилась в напрягшееся тело мукомола, туда, где у обычных людей бывает сердце.

— Это за мою мать! — сообщил незнакомец. — А сейчас будет за меня.

Он толкнул пальцем еще один мяч и, ожидая последствий своего действия, поднял глаза. Амбарасану как раз хватило остатка жизненных сил, чтобы проследить его взгляд.

Огромный сияющий молот обрушился на него как раз оттуда, куда он направил свой последний взор, чтобы подвести окончательный итог его грязного пути в этом полном испытаний мире.

Утыканное стрелами тело с размозженной головой пробило своим огромным весом сгнившие стены павильона и вылетело наружу. Апу, подавив нахлынувшее отвращение, выглянул в образовавшееся отверстие, чтобы еще раз убедиться в том бесспорном факте, что это мерзкое животное, Френсис Амбарасан, мертво.

Мукомол лежал, раскинув руки и выпятив брюхо, на мягком ложе из сена. Апу усмехнулся, увидев, что труп угодил как раз в кузов небольшого грузовичка, наполовину уже заполненного душистыми охапками травы. Повезло мукомолу, подумал он, такое мягкое ложе, такой чудесный запах! Интересно, куда его увезут и когда обнаружат? Что ж, самому Апу только на руку, чтоб подальше от усадьбы, — меньше улик для полиции, больше времени на заметание следов. Только бы они не обнаружили его сейчас!

Но парням, копошащимся внизу, ни до чего не было дела. Один из них, в рваной тельняшке и по-моряцки повязанном на голове цветном платке, правда, оглянулся по сторонам, услышав какой-то шум.

— Эй, Санджей, ты ничего не слышал? — спросил он у своего приятеля — тощего парня с унылым лицом. — Вроде гремело что-то…

— Вечно ты с какой-то ерундой, — заворчал тот. — Это у меня в животе бурчит от голода.

— А ты сходи к реке, возьми чего-нибудь из пакетов этого обжоры — кстати, куда он подевался?

— Да, у такого возьмешь — живо в суд заявит, не знаешь, что ли, этих скупердяев, — отозвался Санджей. — Наверняка побежал звонить нашему боссу. Ты видел, как он на нас пялился?

— Да уж, таким взглядом только быкам клейма ставить, — рассмеялся грузчик в тельняшке.

Он поднатужился и, подхватив вилами тяжелую охапку сена, закинул ее в кузов грузовика. Зеленым саваном трава покрыла тело, которое еще несколько минут назад было Френсисом Амбарасаном. Парни сгибались и разгибались, в воздухе летали душистые стебли и луговые цветы. Рос и поднимался изумрудный холм, скрывающий тайну, о которой на всем белом свете знали только один человек и две маленькие белые болонки.

Глава тридцатая

— Радж, куда это мы заехали?! — воскликнула Джанеки, проснувшись от сильной тряски — проселочная дорога состояла из ухабов и рытвин.

— Сейчас выедем на шоссе, можешь спать дальше, — улыбнулся парень. — Что тебе снилось?

— Не помню, но, наверное, что-то хорошее, — сладко потянулась девушка.

— Думаю, это был я, — самоуверенно предположил Радж.

— Вряд ли, иначе это был бы не сон, а кошмар, — съязвила Джанеки, поправляя бант в волосах.

Они провели полдня в деревне, где жил старинный приятель Раджа. Бегали по полю, ловили хозяйских коз, купались в речке, завтракали необыкновенно вкусным деревенским сыром с кашей из рагги, приправленной перцем чили. Джанеки с радостью осталась бы там до самого вечера, но в последнее время отец стал удивительно придирчив и контролировал каждый ее шаг. Ей приходилось все время тщательно подготавливать каждую свою отлучку из дома, сочинять легенду, создавать прикрытие из подруг, готовых подтвердить ее присутствие у них в доме или долгое совместное сидение в библиотеке.