Родной

Мягкое выражение лица, четко очерченные скулы и легкая улыбка говорили о его приветливости. Кажется, что человек с такой внешностью должен уметь располагать к себе людей и быть душой компании. Ясно представляла, как Тема веселил своими шутками друзей и знакомых.

Начал накрапывать мелкий дождик, я встряхнула головой, чтобы избавиться от мыслей о новом знакомом, и ускорила шаг. Уже через пару минут наконец-то юркнула в спасительное тепло.

Квартира встретила меня ароматом жареных блинчиков, которые с любовью приготовила мама. Я довольно улыбнулась, предвкушая вкусный ужин, и отправилась в ванную.

После того, как я сходила в душ, мы с мамой сели пить чай. Отец к тому моменту уже видел десятый сон. Он жил по своему, необычному для простых смертных графику – ложился в девять и вставал в четыре утра, а днем отправлялся покемарить на пару часов. Благо, работа позволяла: он был учителем истории в прошлом, а теперь занимался репетиторством. Я бы точно не смогла жить в таком ритме. Любила хорошенько поспать. Для меня идеально было лечь пораньше и встать попозже. Папа в шутку называл меня медведем, который впадает в спячку не только зимой, а круглый год.

– Как прошел твой день? – спросила меня мама, открывая наш вечерний ритуал по обсуждению прошедшего дня.

– Нормально, – пожала плечами. – Пытались записать песню с Олей, но на половине сломался микрофон. В другой раз допилим. Как ты?

– Немного устала. Мишка опять напортачил.

Мамин помощник вечно косячил, каждый день мама не переставала удивляться, как можно быть таким неуклюжим и работать при этом су-шефом.

За окном падали тяжелые капли дождя, но у нас кухне было тепло и уютно. Она жаловалась на Мишку, а я вовсю уплетала вкуснейшие блинчики, почти не прислушиваясь к тираде.

Я очень любила наши вечерние разговоры, хотя никогда бы ей в этом не призналась. Такая традиция появилась у нас в семье не так давно. У нее не было времени, пока я была маленькой, и теперь она пыталась компенсировать это.

Мама активно жестикулировала и что-то с жаром говорила, но сегодня я никак не могла сосредоточиться на диалоге, мысленно возвращаясь в темный переулок около дома.

Интересно, а кем работает мой новый знакомый? Мы пообщались меньше минуты, слишком мало, для того, чтобы узнать что-то, кроме имени. Он сильно меня заинтриговал. Я заметила, что перестала жевать, почувствовав пристальный взгляд.

– Эй, ты о чем думаешь? – окликнула мама. – Как будто в облаках летаешь.

– Да о песне, – солгала я и почувствовала, как краска приливает к моему лицу.

Врать я не умела, и мама об этом знала. Только далеко не всегда сообщала, когда я прокалывалась. Вот и сейчас она встала из-за стола и начала мыть посуду, вместо того, чтобы продолжить расспросы. Я не стала оправдываться. Пока не хотелось делиться историей с Темой. Может быть он вообще не перезвонит.

– Что думаешь по поводу работы?

Я тяжело вздохнула. Больной вопрос.

– В сентябре начну искать. Последние дни лета хочу отдохнуть.

Тем более, что оно выдалось очень тяжелым. Я только закончила университет, сдала тяжелые госы и сейчас набиралась сил.

Мама едва заметно покачала головой – им с папой нужно подспорье в моем лице. Все годы учебы я подрабатывала, исполняя песни на улицах. Доход не ахти какой, но с моей занятостью в университете было сложно устроиться куда-то. В июне я наконец получила диплом и планировала работать по профессии. Родители мечтали увидеть плоды многолетней учебы и походов к репетиторам. Особенно мама. Ведь из нас троих только у нее был стабильный доход.

Я смотрела, как мама умело и быстро очищает сковородку, и чувствовала тепло в сердце и океан вины. Несмотря на то, что моя мама выглядела как супермодель, ей было очень тяжело тащить на себе нас с папой. Я надеялась, что скоро смогу им помочь… Взяла полотенце и принялась вытирать тарелки и стаканы.

Знакомые часто говорили, что мы с мамой похожи, хотя мне самой это казалось насмешкой. Рядом с ней я становлюсь бледной тенью. Выгляжу еще хуже, чем обычно. Непонятно, кто из нас дочь, а кто мать. У нее яркие рыжие волосы, струящиеся до самой талии, а у меня темно-русые, обрезанные под удлиненное каре.

Хотя с каждым годом я стала все больше узнавать в себе мамины черты. Впрочем, я еще слишком молода. Мне всего двадцать три. Все может измениться.

Мы закончили с посудой и одновременно вздохнули. Под глазами у мамы залегли черные круги усталости, которые я хотела бы стереть простым движением руки.

– Ну что, пойдем спать? Тяжелый был день.

Я поцеловала маму на ночь и отправилась к себе. В комнате царил легкий беспорядок – мое обычное состояние. На незаправленной кровати лежала гитара, чехол от нее был небрежно брошен на пол, а на письменном столе перемешались ноты – я готовилась к записи песни. У нас с Ольгой была мечта: записать хит, который будет играть из всех колонок страны.