Родные по крови (СИ)

Я знала, о чём он говорил. Он спрашивал, почему я не осталась с ним…этим утром.

— Потому что это неправильно, потому что то, что мы сделали…

— Ты жалеешь да?

Его взгляд резко изменился. Стал серьёзным настороженным. Возможно, мне показалось, но кажется, я уловила в его глазах даже искорки боли. И от этого стало ещё тяжелее.

— Нет, не жалею. И это ужасно понимаешь? Это неправильно. Артур прошу, не терзай меня. Давай оставим всё как было. Неужели ты сам не понимаешь, что между нами ничего не может быть? Я уеду….клянусь я уеду как можно скорее и мы ещё долго не увидимся. За это время мы сможем успокоиться. Всё это безумие прекратится, понимаешь? Возможно, ты встретишь свою девушку, ту самую, с которой создашь семью, которая родит тебе детей, даст всё то, чего никогда не смогу дать я. Мы остынем друг к другу. Всё пройдёт Артур. Это просто какое-то наваждение, которое со временем спадёт на «нет». Я очень прошу тебя….Если ты, правда, ко мне, что-то чувствуешь, то отпусти….Прекрати меня мучить. Дай жить спокойно…Братик, я очень тебя прошу…

Я знала, что ударила в самое больное место. «Братик» — я даже мысленно скривилась, от этого слова, чего уж говорить об Артуре. Зато его взгляд потух. Он ослабил хватку, а после и вовсе отстранился от меня.

— Ладно, ты, правда, наверное, права….Если ты действительно этого хочешь, пусть будет по-твоему.

А вот теперь мне стало так больно, что захотелось плакать. Отпустил. Так быстро. Даже не попытался удержать, а ведь раньше, он не знал слово «нет». Что изменилось? Дело в этой ночи? Он успокоился, потому что уже получил, что хотел? Ну и ладно! Пусть так, главное, что поставлена точка. Очнись Юля, ведь это хорошо!

— Спасибо…я пойду, хорошо? Прощай Артур…

Я развернулась, достала из сумочки ключ и открыла дверь, но прежде чем зайти в подъезд, Артур схватил меня за руку, резко развернул к себе и тихо, но с долей непоколебимой уверенности в голосе произнёс:

— До встречи.

Вырвав руку, я забежала в подъезд и по лестнице поднялась до своей квартиры. Сердце билось как у загнанной в клетку птицы. На глаза выступили слёзы. Чёрт подери, я знала, что всё этим закончится! Я знала, что мне нельзя было оставаться там с ним, на этом острове….Надо было улетать первым же рейсом, но я этого не сделала. И теперь получила по заслугам. Так мне дуре и надо.

Я открыла дверь своим ключом и тихо вошла в квартиру. Первым делом бросила взгляд на шкаф — папиной куртки нет, зато его портсигар, лежит на тумбочке. А если эта вещичка здесь, значит, родители помирились. Папа вернулся домой и сейчас, скорее всего на работе. Хоть по поводу этого от сердца немного отлегло. Скинув вещи, я уже было хотела сказать маме, что я дома, но почему-то не сделала этого. То ли предчувствие сыграло, то ли встревоженный голос из кухни не позволил мне произнести даже слово. Мама с кем-то разговаривала. Скорее всего, по телефону и судя по тому, что она даже не заметила, что я вошла в квартиру, разговор был очень серьёзный. На цыпочках подобравшись к кухне, я затаилась, пытаясь понять смысл слов, которые перемешивались с мамиными всхлипами.

— Нет, Руслан, это невозможно! Не смей этого делать! Ты ведь, мне обещал. Ты обещал, что никогда не попытаешься приблизиться к ней, что она никогда не узнает правду. Неужели ты не понимаешь, что приезд твоей дочери поставит крест на всём? Юля возненавидит меня после этого, а Игорь…он же сразу подаст на развод. У нас итак сейчас натянутые отношения. Если он узнает, что я обманывала, что двадцать лет за его спиной…ты, хоть понимаешь, что это будет крест на моём браке? Руслан, я прошу, я умоляю тебя, в конце концов….не делай этого! Когда-то ты уже чуть не разрушил мою жизнь, теперь ты хочешь окончательно меня добить?

Не знаю, что я сделала не так, чем себя выдала, но мама вдруг резко перестала говорить, обернулась и, заметив меня, выронила из рук трубку. Немного помедлив, я всё-таки решилась войти в кухню. Я не понимала, что именно сейчас чувствовала. О чём мама говорила? После чего я её возненавижу? Что она делала двадцать лет за спиной у отца? Что вообще, чёрт побери, происходит?

— По-моему нам пора поговорить. Ты обещала мне этот разговор, мама.

* * *

— На, смотрю.

Шахновский кинул на стол чёрную толстую папку, которую Волконский тут же взял в руки. Пролистав пару первых страниц, мужчина присвистнул:

— Да, дела. Серьёзно они за тебя взялись, как я погляжу.

— Серьёзней уже некуда. Копают суки, как кроты каждый день могилу мне роют. Знаешь, что это значит? У меня теперь только два выхода. Либо отдать этим гнидам комбинат, либо на нарах, лет двадцать париться. Мне, что-то не один и этих вариантов не нравится.

— И чего ты от меня хочешь?

Борис напрягся. Он очень давно знал Шахновского. Тот зубами любому глотку перегрызет лишь бы своего не отдать.

— Надо получить подписи. Под всеми подставными бумаги. Причём не липовые, а настоящие подписи. Такие, чтоб не один сучонок не смог обвинить меня во всей этой заварушке.

— Подписи должны быть от доверенного лица, да?