Родом из Сибири

Везли они подарки белорусским партизанам, несколько тысяч рюкзаков с полным комплектом всего, что нужно для жизни в лесах. Участники Гражданской войны, руководители партизанского движения в Сибири ехали к партизанам Белоруссии обмениваться опытом. Мама никогда не была партизанкой. Ее включили в делегацию как журналистку.

Чем закончится эта поездка, я еще не знала. Сестра Нина тоже на полевых работах. Все в разных местах. Время для нашей страны было тревожное. Новым смыслом наполнилось слово «Сталинград». Немецкая авиация бомбила Сталинград, гибли мирные жители. Сибирские части шли в район Сталинграда, возвращались эшелоны раненых. Говорили – там все горит…

А пока мы работали на полях, выступали перед ранеными, учились, в Краснодоне, за линией огненного кольца, начала действовать «Молодая гвардия». Но об этом я еще ничего не знала.

Не знала я и того, что на следующее лето, закончив десятый класс, я получу аттестат и в то время, как мама опять уедет на фронт, будет совсем близко от Ростова и Краснодона, а именно в Четвертом гвардейском минометном полку, я пошлю документы и заявление в институт кино.

Но это будет потом, а пока мы возвращались с нашим драматическим кружком домой из колхоза, поскрипывала арба.

Я смотрела на редкие костры, на звездное августовское небо. Когда какая-нибудь звезда вдруг срывалась и падала, оставляя за собой короткий и четкий след, загадывала всегда одно: стану ли я актрисой? И звезды подтверждали это, ведь в августе всегда звездопад.

Поступаю во ВГИК

Как, откуда пришла ко мне мысль поступить именно во ВГИК, я не помню. Я знала, что буду актрисой, но почему – киноактрисой? Кино было для меня чем-то далеким, чужим, не то что театр. Рядом был эвакуированный Ленинградский институт театрального искусства, где уже училась наша кружковка Нина Мамаева, и, казалось бы, что же лучше? Но нет. Я знала, что ВГИК эвакуирован в Алма-Ату, а это уже интересно.

Мне пришлось посетить в облисполкоме какого-то начальника, просить пропуск. Война, и чтобы попасть из одной республики в другую, нужно было что-то вроде визы. Полных лет тогда мне было шестнадцать. Я рано закончила школу. Косички, которые я заплетала, делали меня совсем школьницей. Добрый человек в облисполкоме попытался отговорить меня, мол, знаешь, как там трудно, в кино, да война! Но я твердо смотрела ему в глаза, и визу мне дали.

Мое путешествие во взрослую, самостоятельную жизнь началось в мягком вагоне скорого поезда 28 июля 1943 года.

Это звучит фантастически. Ведь прошло только двадцать пять суток с той ночи, когда огненный шквал наших орудий возвестил о начале одного из величайших сражений Отечественной войны в районе Курской дуги. А вот даже институт кино делал первый свой набор на все факультеты после пере рыва, вызванного началом войны.

Мама, только что вернувшаяся с фронта, успела меня проводить.

Алма-Ата военных лет. Там находился весь цвет кинематографа. Снимались и выходили на экраны фильмы.

На алма-атинском вокзале меня огорчило одно обстоятельство – надо было пройти санпропускник. Юг. Огромное скопление людей. Санпропускники были одной из необходимых мер по борьбе с тифом. Позднее я узнала, что такие прекрасные артисты как Блинов, Софья Магарил погибли от тифа, хотя настоящих эпидемий все-таки удалось избежать.

Но, видно, кто-то из обслуживающего персонала увидел, что девочка едет из дома, чистая, и дал мне справку, не пропустив через пахнувшую хлоркой баню.

Когда я пошла с чемоданчиком по алма-атинским улицам, с их прохладными арыками по сторонам, с изумительной панорамой гор, оживленной толпой, настроение у меня поднялось, и, добравшись до здания института, я была в том боевом и целеустремленном настроении, которое у меня часто возникает перед ответственным делом или сложной сценой, которую предстоит играть.

Явилась я во ВГИК без вызова, не выслала фотографию и приехала раньше начала экзаменов на целый месяц. Но я была не одинока. Уже слетались первые ласточки, желавшие стать киноактрисами. Именно в этот день, когда я приехала, должны были прослушиваться семь девочек, ожидавших уже несколько недель экзаменов. Педагоги мудро решили, что лучше сразу отправить всех по домам, чем еще целый месяц томить в ожидании экзаменов.

Меня включили в этот просмотр, до которого оставалось два часа. Дали мне матрас, сказали – отдохни до экзамена. Я послушно легла отдыхать. А за печкой сидели женщины, сторожихи или уборщицы, и, не обращая на меня внимания, говорили, что несутся отовсюду дурехи, в такое-то время. Кому они нужны? Артистов и так хватает. Вот сегодня еще одна «артистка» приехала.

Даже на это, предварительное, прослушивание пришли видные кинорежиссеры, актеры, педагоги. Ведь шел первый после всех потрясений набор будущих кинематографистов. Я помню за экзаменационным столом Рошаля, Бибикова, Пыжову. Прослушивали внимательно и, собрав нас всех после прослушивания, усадили рядком на длинной скамейке.