Родословная ашкенази

За эту не слишком хитрую зацепку и ухватился некий Пинхас Бельский, прадед которого когда-то перебрался из Правобережной Украины в российскую Малороссию, избежав таким образом гибели от нагаек и пуль зверски юдофобствовавших там украинских гайдамаков. Несмотря на традиционный государственный и бытовой антисемитизм на юге России во второй половине XIX века евреям жилось здесь тогда все же спокойнее.

А потому правнуку Пинхаса, прихожанину одесской ортодоксальной синагоги на Екатерининской, довелось настрогать со временем целую дюжину детей. Однако мужского пола среди них оказалось только двое – старший Шмая и младший Шимон. Для того, чтобы спасти их от военной рекрутчины, он обратился к жившему неподалеку на Марозлиевской улице одинокому бездетному купцу Розуму. За 50 рублей (золотыми) купил он у него фиктивное усыновление младшенького своего Шимона. Тем самым и второй сын Шмая, оставшись в семье единственным мальчиком, получил право на счастливое детство.

Вот так образовалась фамилия Розумов, первообладатель которого в 1891 году стал и хозяином одного из модных шляпных магазинов Одессы, расположенных на центральной улице города Ришельевской (Рис. 2).

Рис. 2. Ришельевская ул., Одесса, начало XX века.

А неподалеку в тот же благоприятный для бизнеса год возник и «Петроградский магазинъ обуви», к владельцу которого Мойше Бейну частенько стала вдруг захаживать его младшая сестрица Дора. Конечно, ее немного интересовали и лежавшие на прилавке образцы кожи, предназначенные для изготовления по выбору заказчиц женские сапожки с высокой шнуровкой. Но куда большее внимание ее привлекал щеголеватый юноша Давид Розумов, тоже посещавший соседский магазин и с неустанным вниманием подолгу разглядывавший рейторские ботфорты прусского фасона. Скромные переглядывания и робкие попытки заговорить друг с другом плавно переходили к прогулкам по одесским бульварам и провожаниям девушки домой в ее Успенский переулок. Вскоре Дора пригласила своего кавалера на свадьбу своего старшего брата Соломона, где их впервые увидели обе многочленные мишпухи.

А первый поцелуй случился на пероне вокзала, где приходилось делать вид прощающихся пассажиров у дверей вагона отходящего поезда. А где еще им можно было целоваться? В те пуританские времена делать это в подъездах домов и на уличных скамейках не считалось приличным.

Однако получить благословение от папаши Розумова Давиду не удавалось. Тот считал мезальянсом брак с дочерью бедного коммивояжера, каковым в отличие от своего брата обувного богача Мойши был дорин отец Лейзер Бейн. За мизерное вознаграждение он ездил по городам юга Российской империи, заключая торговые сделки и рекламируя продукцию текстильных, коже-дубильных и керамико-дельных фирм (о нем будет еще раз упомянуто при разговоре о родственниках, гл. 3).

Их союз состоялся лишь под звон колоколов льежской ратуши, где они зарегистрировали свой законный брак, одев друг другу на безымянные пальцы обручальные кольца. Нет, конечно, далеко не для этого уехали они из Одессы в Бельгию. Их манила учеба в университете, которая для окончившего реальное училище Давида из-за процентной нормы приема евреев была очень проблематичной, а для гимназистки Доры вообще недоступной.

А те первые годы нового XX-го века, начало бурного этапа индустриальной эпохи, знаменовались железнодорожным строительством, производством паровозов, бытовой техники. Повсюду гудели провода телеграфа, телефона, трамвайных линий, входили в обиход электроутюги и электромоторы. Для их конструирования, проектирования, изготовления нужна была техническая интеллигенция. Одной из ее кузней оказался, в частности, и королевский политехнический университет в Льеже, основанный на базе шахтных разработок угольных месторождений бельгийского Крокиля.

Там мои бабушка и дедушка получили дипломы высшего образования, став специалистами «слаботочниками», то-есть, занимавшимися электроприборами телефонной и телеграфной связи. А госпожа Дора Розумова-Бейн по сообщению «Одесских новостей» от 21 октября 1911 года (Рис. 3) была первой женщиной инженером на юге России (позже уточнилось – и во всей Российской империи).

Отгуляв запоздалую еврейскую свадьбу-хупу и получив, как люди с высшим образованием, «Вид на жительство», молодые отправились в столицу, вскоре ставишую Петроградом, а в 1929 году перебрались в Москву. Впрочем, обо всех этих событиях и дальнейшей судьбе моих grandparents мы еще поговорим в следующей главе.

По отцовской линии

Другой мой пра-пра-пра-пра-прадед юным искателем новой жизни проложил свою судьбу по тем же общеевропейским и общееврейским путям. Но в этом случае к раннему Средневековью они протянулись не на юг Средиземноморья, а пройдя времена библейской и эллинистской эпохи, попали с Ближнего Востока на западное побережье германского Рейна. Как это случилось?