Родословная до седьмого полена

— Почему миллионер Петя не мог дать девушке в долг? — удивилась я.

— Я задала ей аналогичный вопрос, — кивнула Вера, — и услышала в ответ, что они с Петром едва знакомы и он вообще никому материально не помогает. Раньше ссужал деньги и в результате терял и бабки, и приятеля. Люди считают, что богатому ссуду можно не возвращать, подумаешь, он копейки не считает. И чтобы не испытывать неудобства при встрече, должники отношения разрывают.

Все мои попытки объяснить Кате, что у ее родителей есть прекрасное жилье, не нужны ей свои апартаменты, разбивались о желание глупышки приобрести хоромы. Я спросила: что будет, если ты вовремя платеж не внесешь? Долг на ком повиснет? Катя развернулась и пошла к двери, вроде все поняла, не злилась. Но, похоже, внутри у нее кипело, потому что на пороге она обернулась и сказала: «Отлично знаю, что я не Соня, ради которой Зинаида Семеновна душу черту продаст. Отец только о матери думает, бесконечные поездки ее по монастырям оплачивает, для меня ничего не остается. К тебе я обратилась просто так, отлично понимала, что вон меня пошлешь. Я не в обиде. Никто не должен чужие проблемы решать. И я со своими сама справлюсь».

Отчеканила это вроде не зло, но мне не по себе стало, я пошла за Катей на лестницу, говорю: «Катюша, ты несправедлива. Твой отец с утра до ночи работает. В кошелек тебе он кидает немного, но ведь у Валеры нет газовой трубы. Меня тоже понять можно. Где гарантия, что ты не задержишь выплату? Я тебя люблю, но…» Она меня перебила: «Любовь не терпит никаких «но». Знаешь, что такое настоящее чувство? Когда для человека все сделаешь, независимо от того, станет он тебя благодарить или нет, вернет долг или нет. В подлинном чувстве отсутствует эгоизм. Уж я-то знаю, я, в отличие от кое-кого, умею любить и все сделать для него готова».

Катюша даже в школьные годы не отличалась подростковой горячностью. И вдруг такое заявление!

Вера помолчала и тихо договорила:

— Через неделю Валерию позвонили из полиции: «Приезжайте, ваша дочь умерла». Хоронили мы ее не на третий день, как положено, тело позднее отдали. Дознаватели всякие экспертизы делали. Как назло, в момент кончины Катюши у Нины период ремиссии был, мать дома жила. Боже! Что началось! Она себя в смерти Кати обвиняла, пыталась из окна выброситься. Валера не мог супругу в больницу поместить, деньги, которые он на уход за ней скопил, ушли на ритуальные услуги для Кати. Ад. В конце концов мне удалось уломать начальство, главврач, услышав, что Носова постоянная больная, взял ее бесплатно, положил, как всегда, в отдельную палату. Валера ему за услугу потом дачку отремонтировал. Похороны Кати вспоминаю, как страшный сон. Уж сколько у нее приятелей было! Море! А к гробу никто не подошел. В крематории три калеки стояли: я, Нина да Валера. Все. Поминки как у нищей получились, я блинов напекла, Носов вино сладкое купил, выпили по бокалу. Конец. Никаких речей поминальных, венков, цветов от друзей.

— Вадим не приехал? — уточнила я. — И Соня отсутствовала?

— Сказала уже, мы втроем девочку провожали, — вздохнула Вера. — На следующий день после погребения я во дворе Соню увидела. У меня кошки на душе скребли, я подошла к ней и укорила: «Когда Катя жива была, ты у нее часами просиживала, а мертвую проводить не захотела? Господь все видит! Получишь от него по лбу». Она завизжала: «Знай я раньше, что Носова наркоторговка, за километр ее обходить бы стала. Нечего из Катьки страдалицу делать. Получила, что заслужила. Она людей героином травила». Я возмутилась: «Неправда! В контейнерах, которые в ее желудке нашли, была сода».

Нечеткина мне в лицо рассмеялась: «Врите больше! Надеетесь, кто-то вам поверит? Нет вокруг идиотов. Все про дурь узнали и поэтому никто на похороны не явился».

Глава 26

Сев в машину, я позвонила Собачкину и, медленно передвигаясь в пробке, рассказала все, что узнала от Веры. А Сеня выложил то, что выяснил сам: