Родословные (СИ)

– Гавриил, Гавриил, – резко прервав свой пронзающий смех начал Виктор, – ты стал Бессмертным, но мыслить продолжаешь как человек – примитивно и приземленно. Дело вовсе не в богатствах, – сожалея о заблуждении Гавриила, Виктор в разные стороны покачал головой. – Первостепенной целью стоит вопрос регулирования популяции. Человечество плодится очень быстрыми темпами. Демографический прирост населения в его общих тенденциях не перестает увеличиваться. И набрав критическую массу, просто перестанет поддаваться контролю, начнется хаос, в котором каждый отступник будет до последней капли крови отстаивать свой клочок земли и в результате развитие неизбежно направится в совершенно иное русло и мне не удастся исполнить задуманное.

– И в чем заключается это твое "задуманное"?

– Привести Отступников к моменту, когда они смогут покинуть Землю, разумеется. – Виктор улыбнулся, но мгновение спустя улыба исчезла с его лица, будто ее и не было вовсе. – Сделать это возможно одним единственным способом.

– Устраивая войны?

Виктор улыбнулся, на этот раз как-то маниакально и назвал то, к чему эти войны, в конце концов, приведут:

– Я сотру границы, разрушу страны, сожгу все флаги, уничтожу гербы, Гавриил, и человечество вынужденно оставит позади все споры и разногласия. Станет новой, сплоченной единым горем расой – Землянами и Земля их станет одним могущественным государством, родиной всего Человечества на бескрайних просторах космоса. – Виктор говорил искренне и почти фанатично. На секунду Гавриилу даже показалось, что все это делается исключительно ради людей, но тут же вспомнились слова, когда-то сказанные Виктором: "Человечество – моя шахматная доска" или как-то так. Дословно, Гавриил не уже не помнил, никогда, как не старался, не запоминал.

– Только так и никак иначе, – продолжал Виктор. – Космос бесконечен и беспощаден, он без труда поглотит каждого из них каким бы сильным и богатым тот не был, только сплотившись у человечества, появится шанс. Подобной идеологии нельзя научиться просто так, к ней нужно прийти.

– То есть, ты вроде как стороне добра?

Тонкие губы Виктора изогнулись в подобии улыбки, он, гордо задрав голову, ответил:

– В мире нет добра и зла, Гавриил, есть только разная степень эгоизма.

– И к чему ведет тебя твой эгоизм? – в попытках разобраться в мотивах Виктора Гавриил продолжал свои нескончаемые расспросы.

Хищные черты лица Виктора на долю секунды выдали грусть.

– Я хочу вернуться назад, туда, откуда пришел, снова оказаться, – его голос дрогнул, – дома.

Кажется, подобные разговоры давались ему тяжело и, в какой-то момент Гавриилу показалось, что за бесчисленными масками безразличия, расчетливости, хладнокровия и жестокости все же живет нечто, что может чувствовать.

– Я вернусь победителем, – уже с привычным, свойственным ему холодом в голосе добавил он, и Гавриил, даже представить себе не мог, чтобы это значило. Впрочем, представлять он и не собирался.

– Открыто возглавишь людей?

Вопрос вызвал усмешку, а плечи Виктора задрожали от беззвучного смеха.

– Нет, люди никогда не пойдут за мной или таким как я. Нет, Гавриил. Я дам им идеал, чье неизменное стремление к совершенству, решительность, непоколебимая уверенность и вера в Человечество поведет людей за собой в самые темные уголки Вселенной.

– И где же твой Мессия? – с иронией в голосе спросил Гавриил, и Виктор без труда уловил ее в его вопросе. В Избранных Гавриил никогда не верил.

– Дитя еще не родилось, очевидно, – таинственной улыбкой закончил он.

– А сам продолжишь наблюдать из тени, как сейчас?

Виктор блаженно кивнул.

– За минувшие тысячелетия, – продолжал Виктор, эта планета, эта "Земля", – процедил он сквозь зубы с ядовитой злобой, сжав кулаки и голос его охладел, стал прерывистым, резким и переполненным ненавистью, его душил гнев. – Каждый ее миллиметр омерзителен мне и вызывает лишь одно неутолимое желание – сжечь ее дотла, вместе с каждым отступником, населяющим этот скудный сгусток недоразумений. Я до безумия ненавижу каждый ее уголок, а люди, плодящиеся быстрее любой заразы, делают эту ненависть почти невыносимой, но мне приходится, – его голос поддался безысходности, – терпеть все это, ведь без них мне никогда не вернуться назад.

Виктор на секунду запнулся, видимо решая, будет ли понято сказанное им далее, а затем все-таки добавил: – Ты знаешь, – он прищурил свои черные глаза, будто собирался изречь нечто весьма из ряда вон выходящее, – что по численности, среди всех известных мне разумных видов, освоивших и успешно применивших оружие массового поражения, человечество находится на втором месте? – Виктор вознес указательный палец в воздух, как бы заостряя на сказанном внимание. – И я говорю о видах, существующих за пределами Земли.

В глазах Гавриила мелькнуло удивление, но он не растерялся. Ему безумно хотелось разузнать у Виктора о первом виде, но понимал – разговор нужно как-то смягчить иначе Виктор мог сорваться даже при всей его стальной сдержанности.