Родовая Магия

Сегодня первые два занятия я буду у мадам Дарисы, поэтому не хотелось упускать возможность поговорить с Зикаем и узнать, что случилось. Народу в столовой было много, почти все столы заняты, я протиснулась к ленте раздачи, взяла неизменные булочку и кофе и осмотрелась. Зикай сидел с Ровейном и улыбался, наблюдая за мной, я невольно улыбнулась в ответ и поспешила к ребятам за стол.

Привет, ты как? — начала я разговор первой. Всё в порядке, — соврал он, — немного бока намяли. Три ребра сломаны и трещина, — сдал его Ровейн.

Я невольно посмотрела на ауру Зикая: всегда чисто-синяя, сегодня она была с чёткими очагами красноватого оттенка — на боку слева, на руке до локтя и на спине. Я открыла глаза, когда к нам подбежали Элли и Жизара.

О, Зик, привет. Ты как? — спросили девушки. Всё уже хорошо, но вот Валлари не верит, — прокомментировал он мой осмотр. Конечно, не верю, я же вижу…Апчхи!!! — Ровейн громко чихнул, перебивая меня. Приветствую вас, господа, — оказывается, к нам подошёл Руфус со своей неизменной свитой. — Зикай, ты уже хорошо себя чувствуешь? — поинтересовался он. Да, всё отлично, — холодно ответил парень.

Руфус улыбнулся и, повернувшись ко мне, спросил:

Валлери, дорогая, что-то давно я тебя не видел? — Эммм… я не знала, что ответить, но, похоже, этого и не требовалось. — В школу вернулась моя невеста, принцесса Сильвана Кенвортдфилд, я бы хотел вас познакомить. Очень буду рада, — натянуто улыбнулась я, он кивнул и пошёл на сторону магов. Хм, познакомиться с его невестой? Серьёзно? — Посмотрев в сторону уходящего Руфуса, я увидела герцогов Каризало, направляющихся в нашу сторону, и скомандовала Зикаю: Идём к лекарю.

Выйдя из столовой, мы направились в преподавательский корпус. Зикай шёл осторожно, и я видела, как ему больно.

У тебя же рёбра сломаны, зачем ты вернулся? — негодовала я. Домагам нельзя много пропускать, — спокойно сказал он, — и я за тебя волновался. Я за тебя тоже переживала, — призналась я, разведя руками, и, вспомнив про печать, показала, что она уже на одну четверть заколота. Ого! И какие изменения? — спросил Зик. Чувствую, когда мне лгут, — улыбнулась я, — но маленькие пульсары всё равно не получаются, — почему-то решила не рассказывать про инцидент на полигоне. Получатся, — успокоил меня парень.

Лекарь оказался стареньким домагом. Указав на смежное помещение, он выставил меня из палаты.

Я посидела на скамейке, поболтала ногами, походила туда-сюда, подслушивая под дверью, как кряхтит Зик, которого явно перевязывали, а когда они вышли, Зикай был бледен, как мел.

Рёбра сломаны, но на учёбу это не влияет, — поставил диагноз лекарь. — Я наложил стягивающую повязку, можете идти на занятия, — и, видя, что парень еле ноги передвигает, добавил: Потерпите, через пару недель должно полегчать.

«Через пару недель? — подумала я. — Как же он будет ходить на боёвку, да и на прочие предметы, любой же задеть может». Зикай едва дошёл до скамейки в парке и еле согнулся, опершись на меня, чтобы сесть. Видно было, что повязку наложили очень туго, и теперь каждый вдох ему давался с трудом.

Может, вернёмся? Пусть переделает, — спросила я у парня. Он сказал, что так нужно, через пару дней привыкну, — еле слышно ответил Зикай.

Я опять присмотрелась к его ауре: сломанные рёбра стали ещё краснее, я аж подавила невольный стон, вырвавшийся у меня.

Что, всё так плохо? Да, нужно снять, — и я полезла под рубашку — развязывать бинты, не обращая внимания на протесты.

Стянув последнее кольцо бинта, я охнула — бок парня был синим с чёрными разводами. Я такое видела впервые, поэтому, не зная, как помочь, прищурила глаза, посмотрела немного другим взглядом и увидела.

Главная горящая краснота была не в сломанных рёбрах, а в отёке вокруг них, он становился сильней и сдвигал сломанные кости. Я закрыла глаза. Даже не притрагиваясь к коже, почувствовала затруднённый ток крови — он пытался толчками прорваться через сдавленные сосуды. Увидела разорванные ткани и ушибленные кости, в которых алым цветом наливалось воспаление.

Я сделала глубокий вдох и почувствовала запах разрывающихся тканей, второй вдох принёс звук созидающей их же природы. Затем я услышала шелест ветра и уловила шёпот листьев дерева, нависшего ветвями над нами.

В горле застучало сердце, не знаю, чьё, моё или Зикая, а может, и дерева, под которым мы сидели. Я увидела потоки: они были не голубые, как манна, а яркие, с красными всплесками, и тянулись ко мне от листвы, от травы, из ветра. Я вдохнула их и раскрытой ладонью направила в сторону Зикая.

Валлери, что ты… — Он не договорил, я услышала только вздох — вздох облегчения.

Посидев ещё немного и успокоив своё сердце, я открыла глаза и посмотрела на парня. Зикай сидел, замерев, и, не моргая, глядел на меня. Я посмотрела на бок парня — он был чистым, ни одного синяка, я ткнула в него пальцем, чтобы проверить.