Родовая вражда в Тоуд-Уотере

В ссору неизбежно оказались втянутыми и мужчины, главы семейств, а детям было запрещено общаться с невоспитанными отпрысками противоположной стороны. Вести себя так было непросто, поскольку каждый день им приходилось преодолевать три мили по одной и той же дороге в школу, но только так и следовало себя вести. Таким образом, между семействами прервалась всякая связь. Но оставались представители семейства кошачьих. К громадному огорчению миссис Сондерс, упрямо циркулировали слухи на тот счет, что кот Криков скорее всего был отцом многочисленных котят, матерью которых бесспорно была кошка Сондерсов. Миссис Сондерс утопила котят, но позор ей смыть не удалось.

Вслед за весной наступило лето, но родовая вражда пережила оба времени года. Как-то, правда, исцеляющее влияние религии едва не послужило восстановлению былого мира в Тоуд-Уотере; враждовавшие семейства оказались однажды бок о бок в возвышавшей душу атмосфере чаепития в ходе религиозного бдения, когда пение гимнов сопровождалось поглощением напитка, состоявшего из листьев чая и кипятка, притом последнего было больше; члены духовного совета вкушали питательные булочки с изюмом, – и вот тут-то, ощутив на себе воздействие обстановки благочестивого торжества, миссис Сондерс расслабилась настолько, что, обратившись к миссис Крик, заметила сдержанно, что вечер получился прелестный. Миссис Крик, находясь под влиянием девятой чашки чая и четвертого гимна, осмелилась выразить надежду, что вечер и далее ничем не будет омрачен, однако глава семьи Сондерсов бестактно заметил, что садоводство – отсталое занятие, и вражда выползла из углов и разгорелась с новой силой. Миссис Сондерс с чувством спела вместе со всеми заключительный гимн, в котором говорилось о мире, радости, архангелах и неземном блаженстве; но мыслями она перенеслась к нищей тетушке в Эксетере.

Прошли годы, и некоторые герои этой провинциальной драмы ушли в небытие; вырос и проделал назначенный ему путь другой лук, а провинившаяся курица давно уже искупила свою вину и висит со связанными крылышками и ножками и с выражением несказанной умиротворенности под сводами рынка в Барнстейпле.

Но кровная вражда в Тоуд-Уотере жива и поныне.