Родовое проклятие

– Ну вот. – Ройбирд подался к хозяину, и их щеки соприкоснулись. – Занятно. Сколько ставишь на то, что мой пикап заведется с полоборота как миленький? Я сейчас к Фину, а ты проводи меня и нанеси визит Мерлину. Или лети назад, домой. Сам решай, брат, – прибавил он по-ирландски.

С тобой, услышал Коннор – и мысленно, и сердцем. Всегда с тобой.

Ройбирд взмыл в небо и устремился вперед.

Еще чувствуя слабость и головокружение от последствий противостояния белой и черной магической силы, Коннор забрался в машину. Она завелась легко, заурчала и быстро домчала его до жилища Фина.

Он сразу прошел в дом. В камине трещал огонь, и это был знак гостеприимства, однако на диване с пивом наготове его никто не ждал.

Зная этот дом не хуже собственного, Коннор прошел в его заднюю часть и услышал голоса.

– Если хочешь горячей еды, – громыхал Бойл, – женись на ком-то, кто тебе ее будет готовить!

– Зачем, если у меня всегда ты под рукой?

– Затем, что я себя прекрасно чувствовал дома с бутербродом и чипсами!

– А у меня в холодильнике прекрасный кусок свинины…

– Зачем ты покупаешь прекрасный кусок свинины, если не знаешь, что с ним делать?

– Вот те на! А с чего бы мне его не купить, если я знаю, что у меня рядом ты?

Несмотря на легкую головную боль, как от больного зуба, перебранка заставила Коннора рассмеяться. Он прошел дальше.

Странно, у него было такое чувство, будто он уже выпил пива, причем немало. Его вроде бы несло верным курсом, но пол под ногами словно имел уклон от середины к стенам.

Коннор вошел на кухню, где так ярко горел свет, что он невольно заморгал, а в голове запульсировала боль.

– Свининка бы сейчас хорошо пошла!

– Ну вот видишь? – Фин с усмешкой обернулся – и лицо у него вытянулось. – Что стряслось?

– Так, мелкая стычка двух магий… Господи, да у вас тут африканская жара!

Слегка пошатываясь, Коннор стал стягивать куртку. И уставился на свою левую руку.

– А ну, гляньте-ка! Что-то у меня рука дымится.

Его качнуло вперед, друзья кинулись подхватить.

– Это еще что за чертовщина? – воскликнул Бойл. – Да он у нас сейчас сгорит!

– Здесь очень жарко! – твердил Коннор.

– Да ничего не жарко! Это все Кэвон, – определил Фин. – Чую его запах.

– Дай-ка я с тебя рубашку сниму.

– О, обычно мне это девушки говорят…

Фин в нетерпении стянул с него рубашку.

Коннор смотрел на свою руку, на огромный черный ожог, на облезающую, в волдырях, кожу. Смотрел как бы со стороны, словно разглядывал какую-то диковину под стеклом.

– Нет, вы только гляньте! – прошептал он. И потерял сознание.

Фин наложил на обожженное место ладони. Его пронзила боль, но он не убирал рук. Не давал ожогу разойтись.

– Говори, что делать! – потребовал Бойл.

– Дай ему воды! Я могу предотвратить растекание, но… Тут нужна Брэнна.

– Я ее привезу.

– Слишком долго! Неси воды!

Фин закрыл глаза и распахнул свое энергетическое поле, дал ему выйти за пределы оболочки. Коннор ранен. Приходи. Приходи скорей!

– Вода тут не поможет. – Бойл опустился на колени. – Ни ему, ни тебе. Посмотри на свои руки, они тоже горят! Мне это знакомо.

– И ты знаешь, что это поправимо. – По лицу Фина струился пот, тонкой струйкой бежал по спине. – Если не буду держать – неизвестно, чем это для него закончится.

– Может, льда? Фин, он же горит! Может, сунуть его в ванну со льдом?

– Обычные средства тут не помогут. Быстро иди в мою мастерскую и принеси… Уже не нужно, – с облегчением выдохнул он, видя, как в кухню влетают Брэнна с Айоной, а между ними – Мира с выпученными глазами.

Брэнна кинулась к Коннору.

– Что случилось? – набросилась она на Фина.

– Не знаю. Кэвон – это без всякого сомнения, но ничего более определенного сказать не могу. У него жар, даже небольшой бред. У меня под руками черный ожог, глубокий и расползающийся. Я его пока сдерживаю.

– Дай взглянуть. Дай я сделаю!

– Брэнна, я его сдерживаю. Я мог бы сделать больше, но, боюсь, мне не все под силу. А вот у тебя получится. – Он стиснул зубы от боли. – Но я его не отпущу, даже ради тебя!

– Ну хорошо, хорошо. Но мне надо увидеть. Почувствовать, понять. – Она закрыла глаза, сконцентрировала всю энергию и положила руки поверх рук Фина.

Глаза ее вновь распахнулись, в них стояли слезы, ибо боль у нее под руками была нестерпимой.

– Смотри на меня! – велела она Фину. – Сам он не в состоянии, так что ты смотри за него. Стань им. Почувствуй то, что чувствует он. И исцелись за него. Смотри на меня! – Ее глаза приобрели цвета серой озерной воды и сделались спокойными, очень спокойными.

– Айона, ты положи свои руки поверх моих, отдай мне свою силу.

– Бери всю!

– Холод чувствуешь? Чувствуешь? – повернулась она к Фину.

– Чувствую.

– Холодная и ясная – это сила исцеления. Она заливает огонь, уносит все черное.

Когда Коннора забила дрожь и он застонал, Мира села на пол и положила голову раненого себе на колени.

– Тшш, тшш… – Очень легко и нежно она гладила его волосы, его лицо. – Тшш… Мы с тобой. Сейчас, сейчас полегчает.

Коннор обливался потом – и Фин вместе с ним.

Брэнна вобрала в себя часть жара и боли, и дыхание ее стало поверхностным.