Родовой кинжал

— Он теперь не умрет, если выжил после обряда, — объяснила я. — Мы, обычные маги, можем рассчитывать только на свои силы, но чистокровные благородные при необходимости обращаются к силе всего Дома, это огромный магический потенциал. Сам, наверное, почувствовал, какая магия здесь была только что сконцентрирована. Чистомир не мог обратиться к силе Дома Дуба, потому что ульдоны могут ставить так называемую магическую «кляксу» на знак принадлежности к роду, блокируя таким образом жертве возможность пользоваться этим даром.

— О-о-о, — протянул эльф. — Я о таком не знал. Что это за знак и как он соединяется с силой рода?

— Любому благородному новорожденному делают татуировку специально приглашенные маги, и эта татуировка растет вместе с ребенком. Магия, заключенная в рисунке, дает возможность обратиться к магическому потенциалу Дома и совершить, таким образом, нечто такое, что неподвластно обычному человеку. Например, очень быстро исцелиться. Если случается так, что благородного изгоняют из Дома за какое-то порочащее действие, то татуировку — и возможность пользоваться силой рода — сводят. Это считается самым большим наказанием.

— Откуда ты все это знаешь? — подозрительно спросил целитель, буравя меня взглядом. Руки его при этом заученными движениями останавливали и вытирали кровь, сворачивали тампоны, укладывали пациента поудобнее.

— На курсах магии проходили, — пожала я плечами, — как один из типов проявления человеческой магии. К сожалению, подробностей я не знаю, это ведь касается только благородных, а они не склонны делиться информацией.

— Заметно, — буркнул эльф. — И что, он сейчас подсоединился к силе Дома? Откуда это известно? Что вообще с ним сейчас происходит?

Вместо ответа до сих пор стоявший в стороне Драниш перевернул Чистомира на живот и задрал ему рубашку. По всей спине парня шла огромная яркая татуировка, изображающая дубовый лес. Сейчас этот лес был как живой: могучие деревья качались под невидимым и неощутимым ветром, дрожали ветви и трепетала тщательно прорисованная листва.

— Вот это да! — только и смог сказать Даезаэль. — Вот это да!

Он осторожно прикоснулся кончиком указательного пальца к татуировке и тут же его отдернул:

— Ай! Жжется!

— Оставь его сейчас в покое, — посоветовал капитан слабым голосом. — Завтра он уже будет практически здоров. Только его утром нужно будет очень хорошо покормить.

— Получается, вы, благородные, практически бессмертны! — принялся рассуждать эльф, укутывая Чистомира в одеяла. — Только ранение — так сразу подсоединился к силе рода, раз — и здоров. А чего же ты тогда, Ярослав, в начале нашего путешествия так долго выздоравливал?

— Все не так просто, — усталым голосом сказал капитан, нетвердой походкой направляясь к своему спальному месту. — Каждый благородный имеет право воспользоваться силой рода только несколько раз в жизни, в крайних случаях. Даже такой пустобрех, как этот Дуб, не посмел бы обращаться к ней, если бы не серьезная необходимость. Ведь «кляксы» могут ставить не только ульдоны, но и придворный маг Дома тоже, в качестве наказания. И тогда ты окажешься беззащитным, и ни один Сиятельный уже не снимет с тебя эту «кляксу», ведь определить ее происхождение просто. Кроме того, такая магия неимоверно истощает организм, несколько обращений подряд — и ты гарантированно мертв.

— Значит, если понадобится, ты можешь быть очень могучим магом! — с горящими глазами проговорил эльф. — А я-то думал, что ты маг так, только по названию, по мелочи — фургоном управлять или мошек разгонять?.. Ты умеешь разгонять мошек?

Капитан ничего не ответил, а только завернулся в одеяло с головой. Его трясло.

— Ярик… — В фургон влез Драниш, держа в руках чашку, из которой шел ароматный пар. — Я так и знал, что ты себя доведешь. На, выпей хотя бы горячего чаю, специально для тебя только что сделал.

Волк, не размениваясь на слова благодарности, высунул из импровизированной палатки из одеял руку и забрал кружку. Я проводила ее завистливым взглядом — мне тоже хотелось чаю из трав, но, судя по звукам, доносившимся снаружи, там Тиса уже заливала костер водой из котелка, а бурчащий что-то под нос гном звякал посудой.

— Котя, ты оденься на ночь потеплее, — велел тролль. — Будем ехать всю ночь, я тебя греть не смогу.

Я удивленно посмотрела на Драниша. Неужели он думал, что я отойду от Чистомира ради того, чтобы тролль меня погрел? Неужели он решил, что мне безумно нравится именно так проводить ночи?

Как только в фургоне разместились Тиса со странно притихшим гномом, бережно лелеющим гитару Чистомира, повозка двинулась, нещадно трясясь на дороге.

Я прижалась к Дубу покрепче и уткнулась носом в плечо. Мирик был одной из основ моего мира — бурной, хаотичной, плюющей на правила и условности, но неизменно надежной. Парень дышал ровно и глубоко, от него так и разило магией. Регенерирующее с невероятной скоростью тело было очень горячим.