Родовые земли

Сил кинуть далеко у меня не хватило, но как только она сработала, давление на меня снизилось в несколько раз, и я вновь почувствовал своё тело. Взрывной волной нас опять бросило на металлический настил выносной площадки, и я, сквозь решётчатый пол, увидел на площадке снизу двух имперцев и человека в чёрном плаще с капюшоном, полностью скрывавшее его тело и лицо. Перекатившись для удобства и встав на колено, я открыл стрельбу. Прямо через настил пола и постарался попасть в странного человека, а точнее, псиона. После того, как оба имперца бросились прикрывать его своими телами, я в этом уже не сомневался. Но на этом ничего не закончилось. Сверху на нашу площадку спрыгнули сразу два имперца и слаженным ударом выбили у меня оружие из рук. Единственное, что я успел сделать в последний момент, так это отпрыгнуть в сторону Анны с перекатом и заслонить её, стоящую у стены. Теперь, чтобы добраться до неё, нужно устранить меня, а стрелять в меня не будут, так как могут попасть в Анну. В подтверждение моих слов оба имперца синхронно убирают оружие на пояс и достают уже знакомые мне ножи. Я повторяю за ними их действия, беря нож в левую, здоровую руку, а в правую зажимаю гранату, ставя её на взвод и активируя пальцем взрыв от удара с задержкой. Довольно необычное решение, так как от сильного удара, она может сработать, и тогда я — гарантированный труп. Синхронность действий имперцев вызывает во мне воспоминание о специальных отрядах, подчиняющихся псиону, когда специальную группу солдат, обучают работать в связке с псионом. Их отбирают по одному принципу, псион должен полностью сливаться с ними в полном контакте. В бою такой псион может брать под управление до десяти человек, и они учатся беспрекословно выполнять его приказы, как свои собственные, при этом, как только он теряет контроль, они продолжат действовать самостоятельно. Очень опасная связка, позволяющая псиону использовать таких солдат как живой щит или вести одновременную стрельбу в одну точку. Всех секретов в сети, конечно, не раскрыто, но и того, что я накопал после встречи с первым псионом, мне хватило. Драться с двумя противниками, которые могут одновременно нанести удар в одну точку и синхронизировать свои действия, не заботясь о собственной безопасности, равносильно самоубийству. Победить их у меня нет ни единого шанса, поэтому я делаю нестандартный ход. Прыжок в сторону, с целью прикрыться одним из нападавших и прямой выпад ножом в его голову.

Мой удар блокирован ножом противника, и он, сделав рывок в мою сторону, пытается попасть мне в живот. Чудом изогнувшись, пропускаю удар рядом со своим телом, от чего неприятный холодок пробежал по спине, но главного я добился, заставил противника открыться, а точнее, открыть свою руку, чем я и воспользовался. Резкая смена хвата с прямого на обратный и удар вниз в район локтя соперника. Нож пронзает сочленение скафандра как масло и перерубает кость, отчего рука повисает, а нож падает на пол. Но противник не останавливается и бросается мне в ноги, с целью схватить меня здоровой рукой и дать возможность напарнику зарезать меня. Этого я ожидал, так как моя способность видеть рисунок боя вернулась ко мне, и я смог чётко увидеть, что произойдёт дальше. Поэтому я успеваю подпрыгнуть, подогнув ноги, и когда раненый имперец проносится подо мной, отталкиваюсь от него и бросаюсь навстречу второму противнику.

Но тот не готов к такому повороту, так как действует в связке с напарником, и направляет их псион. С лёгкостью отклоняю руку с ножом своей левой рукой в сторону и, когда противник пролетает мимо, бью с небольшим замахом себе за спину и чувствую, как нож входит в спину противника. Пусть и не глубоко, но явно задевает позвоночник, что полностью выводит его из строя. Как только оба противника становятся для меня неопасными, я метаю в образовавшуюся в настиле от моих выстрелов дыру, последнюю гранату. Она, крутясь, улетает в сторону псиона, которого опять пытаются прикрыть два имперца. Взрыв откидывает всю троицу, а у меня появляется секунда, чтобы передохнуть. Боль в левой руке заставляет меня взглянуть на неё, и я вижу, здоровый кусок мяса, срезанный во время схватки с запястья. Но бой ещё не закончен, и мне нужно завершить начатое, вернув нож в ножны на поясе, я, подойдя, поднимаю с пола обе укороченные винтовки и начинаю стрелять в то место, где пытается подняться псион. Но, когда в плаще появляются рваные прорехи размером с футбольный мяч, я замечаю скафандр, в который облачены имперцы. Сосредотачиваюсь на видении рисунка боя и, определяя несколько желтоватых зон, начинаю поочерёдно стрелять в них, сбивая с псиона концентрацию и не давая ему подняться. Оба прикрывших его охранника, тяжело ранены и уже практически мертвы, а псион продолжает пытаться управлять ими. Моя стрельба явно ему не нравится, и он не может мыслить трезво, поэтому я не останавливаюсь, хотя и понимаю, что обойма в обеих винтовках скоро опустеет.