Родственнички

Гошка отчаянно кривился, морщился, шмыгал носом, изо всех сил стараясь сдержать слезы.

– Что, не вышло, да? – огорчилась Алёна.

Гошка выдернул руку, утер нос рукавом и задрал голову, уставившись в тёмное октябрьское небо и горестно шмыгая.

– Ну все, Алёнка, влип я… – пробормотал он, глотая слезы.

– Твой Володя что, совсем дурак?! – воскликнула Алёна. – Он что, не понимает?

– Да все он, сволочь, понимает… – буркнул Гошка и серьёзно взглянул на неё. – Он, похоже, какую-то свою игру затеял… Будет он обо мне думать, как же. Он всю жизнь меня в упор не видел, так больно надо ему обо мне беспокоиться…

Гошка замолчал, задумался. Алёна подождала немного, потом нетерпеливо топнула ногой:

– Ну и что теперь?!

– Самое правильное… уехать отсюда к чёртовой матери… – тоскливо отозвался Гошка. – Все равно куда, а лучше куда-нибудь подальше… Чтобы никого из них никогда в глаза не видеть.

– Чтобы уехать, нужны деньги, – заметила Алёна.

– А то я не знаю! – тоскливо сказал Гошка. – Вопрос в том, где их взять. Серёга, жмот, такие крохи даёт, даже на пиво не хватает.

– Гоша… Гош! – Алёну вдруг даже в жар бросило. – У меня идея…

Он скептически глянул на подругу.

– Какая ещё идея? Пива попить?.. Поздно уже. Да и… не на что.

– Какое пиво?! Я придумала, как добыть деньги. Я попрошу у Ивана.

– У какого ещё Ивана?

– У тебя, что, память отшибло? У брата моего!

Гошка отрицательно покачал головой:

– Алёнка, да ну тебя… Вот нечего ему больше делать, кроме как мне деньги давать.

– Ну тебе он, конечно, не даст, – проговорила Алёна. В её голове складывался нахальный, но на первый взгляд беспроигрышный план. – Но я же не для тебя собираюсь просить…

Глава 5

Гошка Панин не зря подстерегал брата в парке на набережной. Дело стоило того, чтобы унижаться перед этим выскочкой в галстуке. Собственная шкура иногда стоит унижения. Почему-то Гошка надеялся, что Владимир сжалится, поймёт, махнёт рукой на свою принципиальность. Но увы. Беседа с братом лишила Георгия последней надежды избежать наказания. Он прекрасно знал, что Сергей рано или поздно хватится документов: половину из потерянных бумаг надлежало сдать в центральную бухгалтерию, а половину уничтожить.

Сначала о бумагах вспомнил непосредственный Гошкин босс Кирилл Варченко, заправлявший всем в автомастерской. Вспомнил прямо на следующее утро, когда оба они пришли в кабинет Сергея Панина.

Сергей опаздывал… то есть, само собой, задерживался. В ожидании начальства Варченко заговорил о документах. Георгий ляпнул первое, что пришло на язык: замотался и где-то потерял.

– По-те-рял? – по слогам переспросил Кирилл, тараща глаза.

Георгий знал: оправдания не помогут. Он уже заранее подготовился к тому, что ему предстояло выслушать.

Матерился Кирилл Варченко не слишком виртуозно – до Серёги ему было далеко – но зато от души, так что у Гошки по спине даже мурашки побежали. Мысленно он отвечал боссу тем же, но губы сжимал покрепче, чтобы ни одно слово, не дай бог, не вырвалось наружу. Себе дороже будет.

– Лучше бы ты голову свою пустую сразу где-нибудь оставил! – рявкнул Варченко напоследок. – Мало того, что нужно концы с концами сводить и с людьми за сентябрь рассчитываться… Так ведь бумажки эти не для чужих глаз, коз-зёл… Вот доверь идиоту!.. Ну не завидую я тебе. Если выживешь, будешь на Сергея всю жизнь гайки крутить! Понял, придурок?!

– Гайки так гайки, – хмуро, но покорно согласился Гошка. Обострять было ни к чему.

Открылась дверь кабинета, и в небольшом помещении стало тесно. Грузная фигура Сергея Панина заняла собой полкомнаты. Гошкин старший брат строго сдвинул густые светлые брови и буркнул, протягивая Варченко руку:

– Что тут у вас такое? Крику на весь коридор… Что этот урод опять натворил?

– Доброе утро, Сергей Палыч, – Варченко пожал руку боссу и, ни секунды не медля, объявил: – Сергей Палыч, ваш братец потерял все документы на последнюю партию товара.

– Это у тебя что, шутки с утра такие? – проворчал Сергей.

– Какие уж тут шутки, Палыч…

Сергей ненадолго задумался, тяжёло и шумно вздохнул и уточнил:

– То есть? Совсем все? И белые накладные, и эти?…

– И черные, и таможенные декларации, и дефектные ведомости… – мрачно добавил Варченко.

Сергей прошёл на своё место за столом, втиснулся в кресло, качнул толстым коротким пальцем хромированного дельфинчика, что висел на перекладине по соседству с малахитовым письменным прибором, и, ещё раз шумно выдохнув, серьёзно уставился на младшего брата.

Гошка уже не дышал от страха. Просто прикрыл глаза.

Сергей тем временем закурил, заёрзал в кресле, навалившись локтями на стол. Немного тесноватый пиджак не давал ему принять вольготную позу, сковывал полные руки. Весь Серёга напоминал бесформенный мешок с отрубями, который кто-то втиснул в шикарное импортное кресло. Нажрал харю, боров…

Сергей погрузился в глубокое раздумье, и на некоторое время словно бы забыл об Гошке.

Нервничая, тот достал зажигалку, потянулся за сигаретами, но закуривать не стал. Вовремя вспомнил, что брат, сам практически не выпускающий сигарету изо рта, почему-то не терпит, когда Гошка курит в его присутствии.