Родственные души

– Я не буду приставать с расспросами, милая, не волнуйся. Мне важно лишь, чтобы он хорошо к тебе относился.

– Да-да.

– Я серьезно.

Я как можно быстрее допила чай, обжигая рот. И поднялась, как только чашка почти опустела.

– Пойду наверх.

Папа не ответил. Был слишком поглощен чтением газеты.

Прошло уже много времени. Достаточно, чтобы доказать, что мне все равно. Поэтому, как только я вышла из гостиной, сразу же включила телефон и с нетерпением ждала, когда он оживет.

– Давай, давай, – бормотала я.

Он загудел в моей руке. Меня слегка затошнило. Одно новое голосовое сообщение. Я набрала голосовую почту, ввела четыре четверки и поднесла телефон к уху.

– У вас одно новое сообщение, – сказал мне электронный голос.

«Да, да, я уже это знаю».

– Чтобы прослушать сообщение, нажмите один. Чтобы сохранить сообщение, нажмите два. Чтобы удалить сообщение…

Я ткнула в единичку и вздохнула.

Взволнованный голос Лиззи резанул мой слух:

– Ой, Поппи, почему у тебя выключен телефон? На самом деле у меня не так много денег на счету, поэтому перезвони мне. Я тут такое узнала! А еще мне интересно, закончила ли ты курсовую. Закончила ведь, да, ботанка? Ты всегда все сдаешь вовремя. Могу я почитать, что ты написала? Позвони мне или умри…

Электронный голос снова начал задавать мне вопросы, но я сбросила звонок.

Почему он не позвонил? Я набрала номер Лиззи. Она ответила после второго гудка:

– И тебе привет.

– Привет. Как дела?

– Эта курсовая такая скучная… Зачем мне вся эта чепуха? Как это поможет мне стать следующим Хантером С. Томпсоном?[16]

– Следующим – кем?

– Господи! Ты безнадежна.

– Эй!

– Ты же уже закончила ее, правда?

Я приготовилась к словесным нападкам.

– Только черновик, – призналась я.

– Так и знала. Просто знала.

– Лиззи, сдать курсовую вовремя – не преступление.

– Нет, преступление.

– Я могу тебе помочь.

Она какое-то время молчала.

– Ладно, ты прощена. Дашь почитать курсовую после второй пары?

– Конечно.

– Я очень сильно тебя люблю. Ты же это знаешь?

– Знаю. – Я замолчала. – Так что такого ты хотела мне рассказать?

– О! Точно! Ты же сразу после выступления отправилась домой?

Я покачала головой:

– Да.

– И пропустила все веселье. Вначале я решила, что барабанщик Джек очень даже ничего, но потом он сказал, что читает желтую прессу. Фу! Поэтому он мне больше не нравится. Ной и Порция тоже были там. И хорошо, что ты ушла раньше. Эта Порция из тех девушек, которых ты ненавидишь. Она без остановки болтала о своей коллекции дизайнерских сумочек и о том, что папа купит ей квартирку в Лондоне, когда она закончит учебу. Глупая корова. Она выставила себя такой идиоткой! Разве не грубо все время трындеть о том, насколько ты богата?

Я успокоилась, услышав мнение Лиззи.

– Кстати, помнишь, как Ной с Порцией на выступлении пожирали друг друга?

Хватило одного воспоминания, чтобы накатила тошнота. Я кивнула. Должно быть, Лиззи приняла мое молчание за подтверждение.

– Но самое странное было то, что, как только мы вышли из клуба, Ной сразу потерял к ней интерес. Отпустил ее руку и даже с ней не разговаривал. Это было грубо, и я бы разозлилась на него, не будь Порция такой дурой. Но потом стало еще интереснее. Очевидно, она не привыкла, что ее игнорируют, и ей это не понравилось. Она стала невероятно приставучей и не оставляла попыток засосать его, пока он рассказывал нам историю. А он просто отмахнулся от нее, словно она моль какая-то. Поняв, что это не сработало, она при всех, стоит добавить, начала гладить его коленку и проводить рукой у него между ног. И, боже мой, Поппи, казалось, ей даже нравится, что мы все это видим.

Я мысленно представила себе эту картинку и закипела от злости.

– Но Ноя и это не впечатлило. Он оттолкнул ее руку, словно Порция была непослушным ребенком, отчего она стала ярко-красной. Можешь представить себе этот цвет – ярко-красный? Так вот, она приобрела именно такой оттенок. А потом, чтобы сохранить лицо, притворилась, что ничего омерзительного не произошло, и с жаром начала рассказывать, как однажды она забыла накраситься и в этот день ей предложили работу в модельном агентстве.

Я позволила Лиззи перевести дух. Она так перевозбудилась, что без нашатыря вряд ли придет в себя.

– Ты это хотела мне рассказать? – спросила я, не уверенная, что хотела бы узнать что-то еще.

Я услышала, как она втянула воздух.

– Нет. Это еще не все, – задыхаясь, проговорила она.

Я вздохнула:

– Тогда говори.