Родственные души. Сборник рассказов современных писателей

Дед Антон жил недалеко от переезда в небольшом, но ладном домишке, выкрашенном зелёной краской, с белыми окошками и палисадником. Мягко зашуршал гравий под колёсами авто, когда бумер въехал на площадку перед воротами. Мы вышли, разминая затёкшие ноги.

– Мурка, ты мой Мурёночек, – пропел Рыжий, комически выделывая коленца и прихлопывая ладонями.

– Угомонись, а? – малой хрустнул бычьей шеей. – Показывай, дед, где пропажа?

– Вон там, милок! – старик указал на открытый канализационный люк, зиявший чёрным провалом через пару дворов от нас.

– Та-ак, – протянул Толян, – то есть колодец ещё и не с водой…

Специфический запах мы почувствовали на подходе.

– Фу-у-у! – Я не выдержал и зажал нос. – Как её туда угораздило?

– Ливень ведь какой был, она и соскользнула, видать, – в голосе старика звучали виноватые нотки. – Испугалась молнии, верёвку оборвала и тикать. Бегун-то из меня уже никакой. Я потому и в стадо её не отгоняю, что забирать тяжело. Вот, привязываю к колышку. Она уж всю траву поела по улице, полоть не нужно.

– Это ещё и не кошка, – малой почесал затылок.

Мы стояли и тупо смотрели вниз, в зияющую черноту старой канализации. Цепляясь передними копытами за выступы в разбитой кирпичной кладке, среди дождевой воды и фекалий тянула к людям морду несчастная корова. Мокрая шкура тащила её вниз. Силы у коровки были на исходе. Она дрожала от холода и напряжения.

– Му-у!

Я впервые видел, как из глаз животного текли крупные горькие слёзы.

– Мурка, милая моя, потерпи ещё немного, – старик рухнул на колени, всхлипывал и пытался дотянуться до рогов.

– Что делать будем, а парни? – Гарик опомнился первым.

– Слышь, Толян, – окликнул друга Пашка.

– Я не полезу, – огрызнулся тот. – Чуть что, так все рыжие крайние.

– Да, погоди ты, солнцем в задницу целованный. Помнишь, как Кабана вытаскивали из ущелья?

– В старшине сто двадцать кг было, и он человек, не забывай, сам карабкался. А в этой скотине центнера четыре, не меньше.

– За рога нельзя тянуть, – дед утирал морщинистой рукой непрошеные солёные капли. – Так шею свернуть можно. И на шею верёвку нельзя, затянется ненароком.

– Горыныч, а ты чо не сказал, что Муркой корову зовут? – Рыжий цвиркнул слюной сквозь зубы.

– Не, нормально? Ты думаешь, я всех тёлок в этой деревне по имени-отчеству знаю? – возмутился Гарик.

– Семёныч, верёвки есть? Тряпки ненужные и переодеться, если что на меня найдётся, – глядя на корову, произнёс Малой.

– Я сейчас, милок, мигом, – старичок заковылял в сторону дома.

– Сам полезешь? – вздёрнулся Толик.

– Кто кроме нас?! – усмехнулся Павел. – Из нас троих я покрепче буду. Глянь, люк стандартный, не знаю даже, как корова в него прошла. А сам колодец большой, военных времён ещё. Видишь, какое пространство внутри. Но глубоко, судя по тому, что жижа коровке до холки достаёт. Короче, я спускаюсь, обвязываю животину. Вы цепляете петлю за трос. Гарик за руль. Возьмёт скотинку на буксир и двигаем помаленьку. Вы с Михой за передние ноги тащите и координируете, чтобы корова не упиралась. Я снизу подсажу.

Дед принёс кучу старого тряпья, верёвки, рабочие рукавицы и… комбез химзащиты.

– Ого! Из разряда «в запасе всё сгодится», – воскликнул Пашка, разделся до трусов, поиграл бицепсами и натянул химзащиту на голое тело. – Из всей кучи, пожалуй, только это мне и подойдёт.

Мы с Рыжим выбрали то, что пришлось по размеру. Сложили в бумер свои спортивные костюмы. Гарик сел за руль, сдал задним ходом машину поближе к злополучному колодцу. Пашка, чертыхаясь, слез внутрь канализации. Мы слышали, как он строгим голосом делал внушение животине, перемежая русские слова непереводимым армейским жаргоном. Обмотал коровьи рога ветошью. Обвязал верёвкой Мурку наподобие шлейки и прикрепил буксировочный трос.

– Вира по малу! – прогудел из-под земли басом.

То ли подействовало на корову Пашкино внушение, то ли испуганное животное так верило людям, но она старалась помочь спасателям и вовсе не упиралась. Через четверть часа мучительных попыток Мурка ткнулась мордой в плечо хозяина. Ноги её дрожали, с мокрой, дурно пахнущей, шкуры стекали экскременты. Старик, обхватив её за шею и причитая, повёл отмывать на огород из летнего водопровода. Мы скинули Малому лестницу. Он выбрался, наконец-то, из люка и заржал, тыча пальцем в Толика.

– Тво-ою ж дивизию!

Рыжий оглядывал себя, разведя руки в стороны. Посмотрел на нас и залился заразительным смехом, указывая то на меня, то на Пашку. Я захохотал вслед за ним.

Когда мы гуськом зашли во двор, чистая, лоснящаяся на солнышке Мурка мирно жевала сено. Увидев нас, замычала. Внутри ёкнуло. Даже скотинка может быть благодарной. Из трубы баньки шёл дым. Семёныч гремел вёдрами. Гарик единственный, кто не вляпался в дерьмо, рубил дрова.

– А ты чо, шеф, и дрова рубить умеешь? – изумился Толян.

– Ага. И воду носить, и печку топить, и кашу варить, пока некоторые непонятно в чём валяются, – отшутился Гарик. – Кидайте тряпьё в корыто. В летнем водопроводе вода холодная, но, если надо кому, можете ополоснуться. Баня скоро будет готова.