Родственные души. (СИ)

— Он, вот и приехали мы сюда, и дом этот отец построил сам, Ульяна-то, сестра моя, почти сразу поступила в академию, тут и пожить не успела, а я девчонка совсем была. Сестра-то у меня сильная была магиня, огонь. На боевом курсе училась. Вот где-то на втором или третьем курсе они как раз на практике были, когда прорыв случился, а они с ребятами и куратором за стеной. Зачем они вышли, я то и не знаю, только знаю, что Ульяна тогда, почитай, чуть не перегорела. Она одна огненную стену держала, не подпуская монстров к своим и, соответственно, к воротам. Вот за этот подвиг и одарил её король, как и отца, землёй, вон рядом с моим участком.

— Это вдовий особняк где стоит? — спросил Игнат.

— Да, этот особняк и земля по размеру, как наша, и была дарована Уле. Мы очень гордились сестрой, а через два года она привезла из академии мужа, Рукора. Они только обошли очаг, и пару месяцев не прошло, а тут война и забрали всех сильных магов, да и вообще всех мужчин, кто подходил под призыв, сам помнишь историю, Игнат.

— Помню, отец тоже воевал, я-то после войны как раз рождённый.

— Знаю, так вот там-то и пропала Ульяна, на войне этой проклятой, нам сообщили, когда война уже окончилась, года через три где-то. Отец вернулся, да только тенью от себя, почти перегорел он на войне, из сильного в слабого, а как узнал, что Уля пропала, так совсем сгорел за три года. Мама тоже долго не прожила, ушла за отцом. Ну, не о том разговор-то, а о Рукоре и Мироне. Рукор привёз Мирону в последний год войны. Он в лечебницу попал, раненный, а эта там лекаркой работала, вот и закрутили они любовь. Отец сильно бушевал, да только пока он муж Ули, из дома-то выгнать не могли. Это потом, когда нам сообщили, что Ульяна пропала, к нам приехал законник и сообщил, что перед тем, как на фронт-то пойти, сестра завещание написала и всё отписала на меня. А мужу оставила какую-то сумму денег. Вот тогда-то мы с отцом и выкинули их с земли, а уехать они не могли. Точнее, Рукор не мог, у нас же по закону муж или жена не могут вступить в брак, пока не пройдёт сто лет с момента пропажи супруга, если тот маг, или если глава семьи со стороны супруги благословит второй брак. Вот и терпим друг друга теперь. Я на себя грех благословения не возьму, а вдруг Ульяна вернётся? Вот пускай сама и разбирается со своим благоверным.

— Ну да, теперь понятна причина, но только это вам надо на них обиду держать, а им голову лишний раз не поднимать, — возмутился Игнат.

— Да бог им судья, я и думать о них не сильно желаю. Просто за сестру обидно. Выходит, он её предал, когда ещё она жива была. А вдруг он ей додумался тогда написать про Мирону? Это могло выбить сестру из колеи, и это послужило или её гибели, или причине, почему она пропала и почему не возвращается.

— Да, причин много, но прости, что потревожили твои воспоминания, тёть Лукерья, — обняла я женщину.

— Да я и не забываю, да и как забыть, коли вон они, живое напоминание, ходят перед глазами.

Посидев ещё, Игнат собрался домой, мы с Лушей отрезали ему торт и дали с собой, вечером с женой чай попьёт. Распрощавшись до завтра, он отправился домой, а мы с Лушей в огород: надо планировать, что куда и где будет. Я захватила и семена.

— Так вот, тут грядки я своих овощей сделаю, чтоб не перемешались с твоими. А вот тут и начнём гряды для твоего богатства. Рассказывай, что как растёт, что много нужно, а что и гряды хватит, — сказала Луша.

Я доставала пакетики, и мы распределяли, куда и сколько, закончив с семенами, мы сегодня уже высадили рассаду овощей, остались только цветы.

— Значит, нужны горшки или клумбы?! Ну, тут тоже не проблема, завтра схожу к другу, он гончар, закажу ему вазоны, в них и посадим цветы твои.

— Только давайте я сегодня для вот этих вдоль веранды вскопаю, там и нити натянем, там им и расти.

Мы перешли к крыльцу дома и там я, взяв лопату, быстренько вскопала нужные нам участки, потом сделали бордюр из камня и сразу же высадили вьюнки. Осталось придумать по чему они тянуться будут. Но тут у меня Луша молодец, она притащила старую рыболовную сеть, и мы натянули её на жерди, вбили в землю, даже так уже хорошо смотрится, а что будет, когда вьюны всё покроют зеленью и цветами?

Домой почти заползли, в одной из комнат, что я ещё не видела, оказалась мойня, а по-простому ванная с туалетом, мы с Лушей по переменке помылись и упали ужинать, у нас осталось мясо с салатом с обеда.

— Ванная — это хорошо, но сейчас бы баньку, — сказала я.

— Слышала такое слово, вроде в Горском королевстве есть такие, но говорят, не всем нравится так мыться. Вроде там сажа кругом, да и дверь маленькая.

— Так это бани по-чёрному, а я про другую говорю, она называется белая.

— И что, ты знаешь, как она делается?

— Можно вспомнить, я, когда в деревне у своей соседки тёти Ани, гостила, ходила в баню.

— Вот и вспоминай, вон у тебя сколько сворки* от семян останется, рисуй.

— Что такое сворки? — спросила я.

— Так вон, во что твои семена упакованы, мешочки которые, точнее, из чего мешочки сделаны.

— Бумага что ли? А у вас что, дефицит она, эта ваша сворка?