Родственные души в Сеуле

– Я должен забыть парня, который превращал мою жизнь в ад? Некоторым, вероятно, удается простить своих мучителей, но для меня это не так просто. – Он ловит мой взгляд, и я поеживаюсь в кресле. Сейчас я не готова к такому разговору.

– Я видела в твоем списке скейт-парк, – меняю я тему. – Поблизости есть несколько очень крутых парков. Но твоя лодыжка… Ты не сможешь кататься с такой травмой.

– Знаю. Я думал, что просто схожу посмотреть на других. Вообще-то я никогда не катался на скейтборде. – Он отворачивается и смотрит в окно, чтобы я не заметила выражение его лица.

– В Корее они не популярны? – спрашиваю я.

– Популярны, – отвечает он. – Но у меня не бывает свободного времени, чтобы заниматься подобными вещами.

Я смотрю ему в затылок и уже не в первый раз задаюсь вопросом, на что похожа жизнь Джейкоба в Корее. У меня просто не хватает смелости спросить.

– Я почему-то даже не могу представить, чтобы ты занимался этим, – говорю я, заводя машину и выезжая с подъездной дорожки. – Я имею в виду катание на скейтборде. В детстве Джейкоб был мелким, да и с координацией у него было не очень. Сейчас он намного крупнее, это факт. Но я была удивлена плавностью, с которой он движется. Он ходит, разговаривает, стоит и дышит так, будто ему реально комфортно в своем теле, даже в высоких ботинках. Он сильно изменился, и не только физически.

Эта мысль ранит, как удар под дых. Шок от того, что мы больше не лучшие друзья, в конце концов, должен пройти, верно? Меня терзает желание узнать больше о «работе, жизни и прочем», благодаря чему он стал тем, кем стал.

Я оглядываюсь через правое плечо, чтобы убедиться, что дорога свободна, и замечаю, что Джейкоб не сводит с меня глаз. Он быстро переводит взгляд обратно вперед.

– Ну да, в детстве я был немного слаб, – говорит он со смехом. Впрочем, не похоже, чтобы он находил в этом что-то смешное.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но прежде, чем успеваю, Джейкоб прикладывает палец к моим губам:

– Не говори этого.

– Чего? – бормочу я сквозь сомкнутые губы.

Он убирает палец, и мы оба смеемся.

Я пытаюсь стряхнуть с себя ностальгию по детской дружбе. Не хочу, чтобы мне нравилось проводить время с Джейкобом. Это сбивает с толку. Для себя я давно решила, что нашей дружбе пришел конец. Так что моему сердцу лучше смириться с этой данностью. Я не хочу прекращать злиться на него. Это Джейкоб, тот, кто причинил мне боль.

Это Джейкоб, мой некогда лучший друг.

– Итак, ты не очень ловко попыталась перевести тему с лагеря спасателей. Слушай, я обещаю, что не буду радоваться, если Нейт Андерсон утонет, ладно? Мне просто любопытно, как у тебя дела. – Низкий голос Джейкоба удивляет меня всякий раз, когда он прерывает тишину, а я не готова к этому. У него голос взрослого мужчины. Меня удивляет, что у него вообще нет акцента. Я думала, что за годы в Корее он появится. На самом деле говорит он безукоризненно. Я знаю, что он играет на корейском языке. Так когда же ему вообще удается поговорить по-английски в Корее?

Корея. Корейцы. Эта девушка. Буэ.

Я тихонько стону.

– Мне казалось, мы договорились ни о чем не говорить.

Он смеется. Проводит рукой по своим длинным волосам и сжимает их в кулаке на затылке. Если он попросит резинку для конского хвоста, то будет почетно выперт из моей машины.

– Ты не обязана ничего мне рассказывать. Но можешь, если захочешь. Или если тебе почему-то нужно.

Это предложение похоже на волшебный ключ, который поворачивается в старом ржавом замке. Щелк, и он откроется.

– Есть там одна новая девушка, Су Ён. Она прикрывает рот, когда смеется. И совсем не пахнет нафталином. Я не хочу, чтобы меня сравнивали с ней.

Краем глаза вижу, как Джейкоб наклоняет голову и поджимает губы, но ничего не говорит. Я замедляю машину, останавливаясь на красный свет, и поворачиваюсь, чтобы понять, услышал ли он меня.

Он пару раз кивает головой.

– Итак, есть корейская девушка, которую ты хочешь возненавидеть, но она не вызывает отвращения. И что, Нейт заигрывает с ней? Ты переживаешь, что он встречается с тобой только потому, что у него, типа, фетиш на кореянок?

Моя челюсть буквально падает на коврик машины. Как он догадался?

Джейкоб заливатся смехом, видя выражение моего лица.

– Послушай, прошла куча времени, но я давно достиг уровня профессионального владения языком Ханны. И я его не забыл.

– Но я почти ничего не сказала, а ты все это понял. – Я все еще поражена.

– Это дар. А впрочем, ты не такая загадочная, как думаешь, Ханна. – Он замолкает, смотрит вниз, его глаза бегают туда-сюда, как будто он что-то ищет. Когда он снова поднимает голову, на лице его растерянность, а голос звучит ниже: – Для меня ты открытая книга. И это моя любимая книга.

Слова неловко повисают в воздухе, а на светофоре загорается зеленый свет. Я слишком сильно давлю на газ, и нас обоих бросает вперед, но машина быстро стабилизируется.

– Фраза чересчур причесанная, Джейкоб. Ты взял ее из одного из своих сценариев? – Я не хотела, чтобы вышло так резко, но ощущаю, как мои слова уничтожают добрые чувства, которые затеплились между нами.