Роджер Федерер. Легендарная ракетка мира

Из-за Олимпийских игр два турнира серии «Мастерс» на твердых кортах, в Торонто и Цинциннати, должны были начаться всего через две недели после Уимблдона. Так что ни у Федерера, ни у Надаля не было времени на необходимую им передышку. Но в то время как Надаль оправился, выиграл в Торонто и дошел до полуфиналов Цинциннати, Федерер проиграл свой первый матч в Торонто и второй – в Цинциннати. Он выглядел сломленным.

Проиграв французу Жилю Симону в Торонто после счета 3–1 в последнем сете, Федерер описал поражение как «один из тех матчей, в которых, на мой взгляд, я никогда не должен бы проигрывать». Когда его спросили о тех четырех необязательных ошибках, что он допустил в последнем гейме, то он ответил: «Сейчас все как в тумане».

Когда с сочувствием его спросили: «Кажется, после Уимблдона вы были психологически и физически истощены, не так ли?», он ответил лишь: «Вы бы меня об этом не спросили, если бы я выиграл, не так ли?» И когда журналист спросил: «Считаете ли вы правильным решение Энен Жюстин уйти из тенниса на пике карьеры?» (имея в виду внезапный уход Энен, о котором стало известно двумя месяцами ранее, хотя она была на самой вершине рейтингов), Федерер резко парировал: «Считаю ли правильным? Не сегодня. Спросите меня в другой раз, пожалуйста. Не добивайте меня такими вопросами».

Неделю спустя, с огромным трудом выиграв в Цинциннати у Робби Джинепри, он заговорил о полосе «побед в одном матче». Джинепри подытожил настроение, царившее в раздевалке, сказав, что для игры против Федерера было хорошее время, поскольку «раньше он был чуть увереннее в своем форхенде и мог быстрее выигрывать очки. Теперь он сомневается чаще. Думаю, парни увидели, что он – тоже человек».

Федерер это оставил без комментариев, но через два дня снова проиграл, на этот раз Иво Карловичу на двух тай-брейках.

В то время как Федерер был в ужасной форме, Надаль дошел до полуфиналов, обеспечив себе звание первой ракетки мира. Из-за сложностей в целом логичной 52-недельной рейтинговой системы непосредственное восхождение к вершине запаздывало на две недели. Однако «принц-наследник» взошел на трон, а пребывание Федерера на первом месте закончилось спустя рекордных двести тридцать семь недель.

Пониженный, Федерер был неизменно любезен: «Когда я встал на первое место рейтинга, я сказал, что надеюсь удерживать его до тех пор, пока не появится кто-то еще и не заберет его у меня. Я не хотел его потерять из-за того, что плохо играл. Оно просто ускользнуло к кому-то еще. Я доволен, что Рафа пришлось поработать для того, чтобы его заполучить. Если бы я проиграл в первом раунде в Париже и на Уимблдоне, я не был бы так невозмутим. Но Рафа, несомненно, этого заслуживает».

Интересная ремарка к этому периоду появилась в офисе швейцарской газеты. После Уимблдона спортивный редактор сказал своему давно работающему корреспонденту, что он не пошлет его на Открытый чемпионат США, потому что «с Федерером все кончено». Нет никаких сомнений в том, что свою роль в принятии этого решения сыграли также и финансовые вопросы: доллар укреплялся к швейцарскому франку, мировая экономика готова была содрогнуться. Однако резоны этого решения было легко найти и в спорте.

Упомянутый корреспондент попросил не называть ни его имени, ни название газеты, чтобы избавить своего начальника от стыда. Потому что, сколько бы этот начальник ни сэкономил, он допустил большую ошибку.

Впрочем, в первую пару недель так не казалось. Федерер прогнал мысли о поражении, нанесенном Карловичем в Цинциннати, сказав, что он больше был сосредоточен на двух больших турнирах на твердых кортах, на Олимпийских играх и Открытом чемпионате США, надеясь на то, что хороший результат на одном из них мог бы «спасти» весь его год. Его мотивация в третьей охоте за олимпийской медалью не подвергается сомнениям. А вот в какой он был форме, собираясь на Олимпиаду в Пекин?

Вернувшись на Олимпийские игры в 1980 году, теннис вернул себе престиж, и деньги потекли в казну проектов по развитию тенниса из самых разнообразных источников. Если бы теннис не стал олимпийским видом спорта, то эти средства были бы потрачены на другие виды спорта.

Но что получили Олимпийские игры взамен? Это было не до конца ясно – по крайней мере, до первых дней августа 2008 года.