Роджер Вест и скаковая лошадь

Внешне выглядело, что дело началось из-за имеющихся между сыном и матерью разногласий, они шумно поссорились, но ведь вопрос о лошадях стоял уже несколько лет. И как-то не верилось, что такой эгоист, как Лайонел, вдруг проявит качества самоотверженного героя, а раз так, то ему самому надо было уничтожить этот автомобиль!

— Значит, вот уже когда вы знали правду? — протянул Хупер.

— Ну нет, не точно, но я стал приглядываться к нему… Я знал ровно столько, сколько и вы, о роли Джорджа Энзелла, и не мог ничего предпринять, пока не буду располагать большим количеством фактов. Самым же страшным для меня был момент, когда я узнал, что исчезла Мейбл Три.

— Можете не говорить! Я тогда вообще думал, что сойду с ума.

— Знаете, что я вам скажу об этой работе? — неожиданно заговорил Снелл. — У нас не было достаточно времени, чтобы как следует подумать. Вот что нужно всем полицейским — время на обдумывание. Если бы в нашем распоряжении была неделя, на худой конец дня три-четыре, все выглядело бы иначе. А вместо этого у нас не было и двадцати четырех часов! Кто может быть полицейским?

— Человек, который не может быть никем другим, — убежденно ответил Хупер.

После этого он зевнул так, что у Роджера появилось вполне обоснованное опасение за его челюсть.

— Пожалуй, пора отправиться на боковую. Мы все утрясли и уладили, насколько, конечно, это было возможно, и сейчас нам больше делать нечего. Могу поспорить, что леди Фолей вряд ли сомкнет глаза сегодня ночью. Да и Кэт Рассел тоже. Полагаете, она действительно так невинна, как представляется? Послушать ее, настоящий ягненок, а по повадкам скорее на волка смахивает… Может быть, было бы правильнее задержать ее?

— Если вас беспокоит то, как бы она от отчаяния не покончила с собой, то это исключается, — убежденно ответил Роджер. — Ну, а в отношении ее осведомленности, нам не за что ухватиться. Поэтому со спокойной душой передавайте этот вопрос всяким законникам, пусть они поломают свои умные головы. Авось, что-то надумают… Представляю, насколько эта история неприятна чете Гейлов. Искренне им сочувствую. Знаете, мне нравится Джон Гейл…

— Лично мне кажется, что после того, как подробности этой страшной истории попадут в газеты, дела у Гейла сразу поправятся, — сказал Хупер. — Как только выяснится, что Фред Три занимался сбором и передачей секретной информации о беговых лошадях перед состязаниями, действуя через полковника Мэддена, владельцы лошадей поймут, что утечки больше не будет. Джон Гейл — прекрасный тренер, в этом-то никто никогда не сомневался, разве что излишне мягок в отношении своего обслуживающего персонала. Если бы он уволил Дуба год назад, может быть, ничего бы подобного и не случилось.

— Не уверен, — покачал головой Роджер, — дело ведь было не в одном Дубе.

— Но, как говорится, нет худа без добра, — добрым голосом заговорил Хупер. — Когда все кончится и переживания забудутся, одна пара людей заживет счастливо. Уверен, что Мейбл Три не слишком долго будет носить вдовий чепец, а что касается Джорджа Энзелла, тот больше не станет обращать внимание на воркотню отца и испрашивать его одобрения. Приятно думать, что не только мы одни выиграли… — Он снова зевнул во весь рот. — О'кей, давайте-ка немного поспим. Я могу подбросить вас по дороге домой в вашу хижину.

— Скажите, тот полицейский, который мне подсказал воспользоваться дорогой напрямик, все еще на посту?

— Должен быть.

— Давайте отыщем его. Я хочу ему сказать, что это был для него счастливый день.

— Нет ничего удивительного, он чертовски опытный постовой! — сказал Хупер. — Мне везет на хороших работников. О'кей, для такого дела не жалко и круг сделать!

Роджер вернулся в Ярд на следующий день, а к вечеру был уже дома. Двое его сыновей, старший Мартин, которого никто не звал иначе, как Проныра, и младший Ричард, изредка называемый Рыбкой, разложили по всей кухне газеты с описанием «Дела Фолеев» и выискивали все то, что относится непосредственно к нему, Роджеру.

Первым заговорил Ричард:

— Пап, получил ли ты какие-нибудь неофициальные сведения?

— Не будь болваном, — авторитетно заявил Проныра. — У него для этого просто не было времени, не говоря уже о том, что когда речь идет о лошадях, лучше не прислушиваться к подобным неофициальным сведениям. Верно я говорю?

— Мне думается, у меня к лошадям такое же предвзятое чувство, как у леди Фолей, — вступила в разговор Джанет Вест, не отходя от газовой плиты. — Если вы, ребята, хотите сегодня получить что-то вкусное на ужин, тогда отнесите все газеты в другую комнату, уберите все со стола и постелите скатерть.

— Я умираю от голода, — заявил Роджер.

— Так да или нет? — не мог угомониться Ричард.

— Что «да»?

— Получил ли ты частным образом какие-нибудь сведения, касающиеся бегов?

Роджер усмехнулся:

— Я вижу, Рыбка, ты неисправим. Нет, я никаких сведений не получал, но тем не менее, несмотря на то, что ваша мать не любит такие вещи, я разрешу вам поставить каждому по шиллингу на Шустринга, когда предоставится такая возможность.

— Шустринг? Это кто такой?