Рога

Иг начал зажигать огарки. Их было счетом шесть, расставленных приблизительно полукругом. Уже через секунду они отбрасывали на кирпичные стенки печки красноватый свет, и он увидел вверху, на выпуклом своде свою собственную тень, то выраставшую, то уменьшавшуюся. Самой заметной чертой этой тени были рога. Взглянув на свою руку, он увидел, что спичка уже догорела и потухла, дойдя до пальцев. Иг этого даже не заметил. Не ощутил никакой боли, когда пламя коснулось его кожи. Он потер большой палец об указательный, глядя, как отпадают обгорелые остатки спички. Указательный палец, укушенный полозом, уже не болел. При неверном свете он даже не мог найти ранку.

А сколько сейчас времени? Часов у него не было, зато был мобильник. Он включил его и увидел, что уже без скольких-то минут девять. Аккумулятор почти разрядился, а в телефоне было пять голосовых сообщений. Он приложил трубку к уху и воспроизвел их по очереди.

Первое: «Иг, это Терри. Вера в больнице. Тормоз на ее каталке отказал, она скатилась вниз и ударилась о забор. Еще сильно повезло, что осталась жива. Она расшибла свое долбаное лицо и сломала пару ребер. Ее положили в интенсивную терапию, и сейчас еще слишком рано, чтобы напиться вусмерть. Перезвони мне».

Щелчок, и Терри оборвал связь. Никаких упоминаний об их утренней встрече на кухне, но это Ига ничуть не удивило. Для Терри они просто не встречались.

Второе: «Иг, это звонит мама. Я знаю, что Терри рассказал тебе про Веру. Врачи держат ее без сознания на капельницах морфия, но, слава богу, состояние стабильное. Я говорила с Гленной. Она не знает, куда ты пошел. Позвони мне. Я знаю, мы сегодня утром с тобой говорили, но в голове у меня сплошная каша, и я не помню о чем. Я тебя люблю».

Иг не мог не рассмеяться. Ну и сильны же врать люди. Врут и себе, и другим и даже ни разу не запнутся.

Третье: «Привет, мальчонка. Папа. Думаю, ты уже слышал, что твоя бабушка Вера прошибла забор, как взбесившийся грузовик. Я спокойно лег, чтобы поспать перед ужином, а когда проснулся, во дворе уже стояла «Скорая». Тебе нужно поговорить с мамой, она очень расстроена. – Сделав паузу, отец добавил: – Я видел про тебя забавнейший сон».

Предпоследнее было от Гленны. «Твоя бабушка в травматологии. Ее инвалидное кресло как-то там снялось с тормоза, покатилось и врезалось в забор вашего дома. Я не знаю, где ты сейчас и что ты делаешь. Заходил твой брат, искавший тебя. Если ты получишь это сообщение, ты нужен твоей семье. Тебе нужно сходить в больницу. – Гленна негромко рыгнула. – Р-р-х. Прости, пожалуйста. Утром я съела одну из этих магазинных пышек, и, наверное, они протухли. Если, конечно, магазинные пышки вообще могут протухнуть. Живот весь день так и болит. – Она сделала паузу и продолжила: – Я бы тоже сходила с тобой в больницу, но мы с твоей бабушкой совсем не знакомы, а твоих родителей я почти не знаю. Я тут сегодня подумала: очень странно, что я с ней почти не знакома. Или не странно. Может быть, даже совсем не странно. Ты, Иг, самый хороший в мире парень, я всегда так думала. Но пожалуй, где-то в глубине ты всегда вроде как стыдился, что гуляешь со мной после стольких лет с ней. Потому что она была такая хорошая и чистая и никогда не делала ошибок, а я – сплошные ошибки и дурные манеры. Но я тебя ничуть не осуждаю. За то, что ты стесняешься. Если разобраться, я и сама-то себя не слишком высоко ценю. А сейчас я очень о тебе беспокоюсь. Береги свою бабушку. И себя».

Это сообщение застало Ига врасплох, а может быть, его застала врасплох его собственная на него реакция. Он был готов презирать Гленну, ненавидеть ее, но не вспоминать, почему она ему нравится. Гленна свободно и непринужденно распоряжалась своей квартирой и своим телом, никогда не держала против него его жалость к себе и его дурацкую одержимость убитой Меррин. И в общем-то, она была права: Иг жил с ней, потому что на каком-то там уровне ему было лучше находиться в обществе существа, столь же задолбанного, что и он, существа, на которое даже он мог смотреть сверху вниз. С Гленной во всем была сплошная неразбериха, начиная с татуировки в виде «плейбойного» кролика, происхождения которой она не помнила – слишком уж была пьяная, и историй про драки на концертах и про копов, поливавших ее перечным спреем. У нее было с полдюжины связей, и все какие-то не такие: женатый мужчина, распускавший руки торговец травкой, парень, который делал ее снимки и показывал их друзьям. Ну и конечно же, Ли.