Рога под нимбом

Другими словами, стоило нам остановиться на ночлег, как Селина попыталась взять шефство над «несчастной жертвой этого предателя Света». Выражалось это в снисходительных взглядах, жалостливом тоне и замашках профессиональной наседки.

Льема знала о причинах, по которым я был вынужден таскать за собой Селину и о моем обещании Ирзану не снимать с нее рабский ошейник. Вначале аловолосая красавица была сильно недовольна тем фактом, что у меня есть рабы, но мне удалось убедить ее в том, что альтернативой была только смерть Селины. Пусть Ирзан и не такой уж жестокий, как о нем все говорят, но и позволить себе оставить в живых неподконтрольного ему наследника престола он не мог.

Стоило же мне устроиться на ночлег на краю уютной лесной полянки, как принцесса в компании своих подручных окружила Тьешу. О том, что сон мой и не сон вовсе, а я все прекрасно слышу, она, разумеется, не знала.

– Ты тоже принцесса, верно? – с редкостным сочувствием проговорила Селина.

– Принцесса клана Алого Пламени, – ответила Тьеша, как ни в чем не бывало, помешивая готовящуюся кашу в котелке.

– Этот мерзкий темный выкормыш словно решил собрать всех принцесс в округе, – сплюнул один из сопровождающих Селину воинов, не заметив, как напряглась ассана.

– Я прекрасно понимаю, каково это, когда попадаешь в рабство, да еще и к такой твари, как этот… – начала было Селина, но договорить ей не позволили.

– С твоей стороны очень не благородно так отзываться о том, кто спас тебя от смерти, – невозмутимо проговорила Тьеша.

– Он спас? – чуть не расхохоталась девушка. – Да он на меня ошейник одел.

– Не будь идиоткой, Селина. Это было единственным условием, при котором тебе Ирзан согласился сохранить жизнь. Мне Урташ все рассказал.

– А ты, значит, покорно склонила перед ним голову? Еще и в постель запрыгнула? Это у вашего народа считается нормальным? Отсутствие гордости.

Вот уж на что, а на нехватку гордости Тьеша никогда не жаловалась! Осознав, что огненная льема вот-вот вспыхнет, а тогда мало не покажется никому, я резко подхватился с места и встал между женщинами.

– Тихо! – рыкнул я, не сводя взгляда с тихо приходящей в ярость Тьеши. – Селина, мне бы хотелось, чтобы ты осознала одну простую вещь. Ошейник на Тьеше не несет в себе подчиняющих заклятий. Поэтому я требую, чтобы ты обращалась к Тьеше уважительно. Это понятно?

Пару мгновений Селина недоверчиво переводила взгляд с меня на льему, после чего меня буквально окатило ее эмоциями, в которых была обида, отчаяние, непонимание.

– Я поняла, – хрипло ответила девушка, стараясь скрыть выступившие на глазах слезы. – Так и есть. Я – твоя рабыня и не мне спорить со свободными.

Конечно, я обратил внимание, что в ее голосе присутствовали язвительные интонации. Слезы были наигранными, а едва скрываемое в словах злорадное предвкушение только глухой бы не заметил. Она что-то задумала, но это уже было неважно. Мой взгляд проследил за личной печатью, моей собственной рукой поставленной на ошейник Селины. Печать растворялась на глазах. Только что принцесса, сама того не зная, завершила ритуал. Жаль, что ее товарищи вряд ли сделают то же самое. Угрюмые молчаливые мужчины безропотно выполняли все приказы, разве что ненавидящими взглядами пытались во мне дырку прожечь. Безуспешно, разумеется.

Убедившись, что конфликт пресечен, я вновь замотался в попону и расслабил сознание. Вот интересно, когда я выпал из Бездны в этом мире, удар конского копыта по голове определенно потушил мое сознание, значит это в принципе возможно? Тогда почему не получается со сном? В какой-то момент мне показалось, что я вот-вот поймаю это призрачное состояние сна, что вот-вот увижу перед собой Марию… Но нет. Легкое касание женской руки, пряный запах сложнейших травяных смесей, и я открываю глаза. Льема осталась верна себе, продолжая умащивать свою кожу всяческими смертоносными зельями.

– Ужин готов, тебе нужно поесть. И так выглядишь после той заварушки в крепости очень скверно.

– Остальные уже поужинали? – спросил я, нехотя поднимаясь со своего импровизированного ложа.

– Рабы не должны есть раньше своего господина, – с горечью проговорила Тьеша, – Если не собираешься их освобождать, то прекрати их баловать, иначе они так никогда и не осознают своего нового положения.

– А ты?

– А я поем вместе с тобой, если ты не против, конечно.

Я против, разумеется, не был. Мы сели возле костра, Тьеша всучила мне в руки деревянную чашку с горячей мясной кашей. Никак не могу привыкнуть к тому, что мне необходимо регулярно питаться, словно простому смертному. Под злыми взглядами принцессы со спутниками, я взялся дуть на обжигающе горячее варево. Все же идея с деревянной посудой не лишена смысла, она не нагревается и не обжигает руки. Тьма, о чем я только думаю? Рядом присела со своей тарелкой льема. Какое-то время мы молча насыщались, старательно игнорируя завистливые взгляды рабов. По какой-то совершенно иррациональной причине мне нравилась их непокорность, их ненависть и стремление во всем мне противостоять.