Рога

— Похоже, я чем-то заболеваю, — чуть улыбнулась Меррин. — Но ты не беспокойся: если мы не будем лизаться, ты не заразишься.

Через час, уже в машине, Ли буквально кипел возмущением. Вот так, значит, Меррин действует. Заманила его в Бостон, спровоцировав надежду, что они останутся в одиночестве, а затем открыла дверь, одетая в тренировочные штаны, выглядя, как разогретая говешка; ее соседка все время шастала туда-сюда, и они весь вечер обсуждали Ига. Если бы две недели назад Меррин не позволила ему целовать ее в грудь и не дала бы ему свой крестик, он мог бы подумать, что она и вовсе им не интересуется. Ему осточертело быть на подхвате, осточертели ее разговоры. Однако на подъезде к Закимовскому мосту сердце Ли уже колотилось спокойнее, дыхание стало почти нормальным, и он неожиданно сообразил, что за все это время Меррин ни разу не упомянула ту ледяную королеву, ни разу. За этим наблюдением последовала догадка, что ледяной королевы вовсе нет, а есть только Меррин, которая смотрит, сколько он может выдержать, заставляя его думать и думать.

И Ли думал, еще как думал. Он думал, что Иг скоро уедет и эта соседка тоже, и где-нибудь осенью он постучится к Меррин в дверь, и она уже будет одна.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Ли рассчитывал пробыть у Меррин до поздней ночи, но уже в начале одиннадцатого он пересек границу с Нью-Гэмпширом и заметил на мобильнике голосовую почту от конгрессмена. Конгрессмен говорил медленно, устало, как при мигрени; он надеялся, что завтра Ли заедет, чтобы обговорить кое-какие новости. То, как он это сказал, заставило Ли подумать, что конгрессмен будет рад увидеть его сегодня, а потому, вместо того чтобы свернуть на запад к Гидеону, он продолжил путь по шоссе 1-95 на север и так и ехал до съезда на Рай.

Одиннадцать часов. Ли притормозил на подъездной дорожке, каковая была у конгрессмена насыпана гравием из давленых белых ракушек. Огромный белый георгианский дом стоял на акре безукоризненно ухоженного зеленого газона. Во дворе при свете прожекторов конгрессменовы близняшки играли со своими дружками в крокет. Девушки бегали босиком; на дорожке, рядом с бутылкой шампанского, стояли их туфли на шпильках. Ли вылез из «кадиллака» и немножко понаблюдал за их игрой; две гибкие загорелые девушки в летних платьях, одна из них наклонилась над своим молотком, ее обожатель стоял сзади и как будто хотел помочь, а на деле — потеснее к ней прижаться. В воздухе, слегка пахнувшем морем, разносился заливистый смех, и Ли снова ощутил себя в привычной обстановке. Ли был любимчиком этих девушек, и, заметив его на дорожке, они бросились к нему бегом. Кали повисла у него на шее, а Дали громко чмокнула его в щеку. Совсем еще юные, загорелые и счастливые, но с обеими были неприятности, о которых никогда не говорили: запои, анорексия, венерические болезни. Ли тоже дружески их потискал и обещал, если будет время, выйти поиграть с ними в крокет, однако от контакта с ними по его коже ползли мурашки. Девушки выглядели очень симпатично, но это была не более чем кажимость, вроде тараканов в шоколаде; одна из них жевала мятную жвачку, и Ли на мгновение задумался, не скрывает ли она запах сигарет, дури или члена. Даже за ночь с ними обеими Ли не променял бы ночь с Меррин, сохранившей в каком-то смысле чистоту и все еще обладавшей телом шестнадцатилетней девственницы. Она спала только с Игом, а зная Ига, как знал его Ли, можно было с уверенностью сказать, что это почти не считается. Вполне возможно, что Иг всегда прокладывал между ними простыню.

Жена конгрессмена встретила Ли у двери, миниатюрная женщина с черными с проседью волосами и тонкими губами, застывшими от неумеренного применения ботокса в перманентной улыбке. Первым делом она тронула его за руку. Они все любили его трогать — и конгрессменова жена, и его дети, да и сам конгрессмен, словно Ли был какой-то амулет, нечто вроде заячьей лапки. И он действительно был для них амулетом и прекрасно это знал.

— Он в кабинете, — сказала жена конгрессмена. — Он будет рад тебя видеть. Ты знал, что нужно приехать?

— Я знал. Голова болит?

— Жутчайшим образом.

— Все в порядке, — сказал Ли. — Нет оснований для беспокойства. Доктор уже приехал.

Ли знал, где находится кабинет, и прямо туда и направился. Он постучал в раздвижную дверь, но не стал ждать ответа, а сразу вошел. Весь свет был потушен, лишь мерцал экран телевизора, а конгрессмен лежал на кушетке, его лоб и глаза накрывало мокрое полотенце, сложенное в несколько раз. По телевизору шел «Хотхаус». Звук был совсем прикручен, но Ли увидел Терри Перриша, сидевшего за своим столом и бравшего интервью у какого-то костлявого бритта в черной кожаной куртке, рок-звезды или вроде того.

Конгрессмен услышал открывшуюся дверь, приподнял уголок полотенца, криво улыбнулся и уронил полотенце на прежнее место.