Рога

— Да. Верно. Отец не разрешил мне взять курс теологии, как я хотел, но не мог помешать ходить вольнослушателем. Я помню нашу преподавательницу, черную женщину по фамилии Танди, профессор Танди, так она говорила, что во многих других религиях Сатана — вполне симпатичный парень. Обычно он всякими хитростями заманивает к себе в постель богиню плодородия, и после всяких приключений они дают начало миру. Или урожаю. Чему-нибудь. Его роль состоит в том, чтобы обманывать недостойных, или соблазнять их на погибель, или хотя бы оставлять их без выпивки. Даже христиане не могут толком решить, что с ним делать. Ну вот подумай. Считается, что он и Бог воюют друг с другом. Но если Бог ненавидит грех, а Сатана наказывает грешников, не играют ли они в одной команде? Разве судья и палач не работают на пару? Романтики. Кажется, романтики любили Сатану, не помню уж почему. А может быть, потому, что у него красивая бородка и он был спец по девочкам и умел устроить роскошную пьянку. Ведь правда, романтики любили Сатану?

— «Твой шепот звучит все ближе и ближе, — прошептал Иг. — Скажи мне все то, что мне хочется слышать».

— Нет, не эти романтики,[45] — рассмеялся Дейл.

— Других я не знаю, — сказал Иг.

Он тихо прикрыл дверь и вышел

ГЛАВА СОРОК ТРЕТЬЯ

Иг сидел на дне дымовой трубы в жарком круге послеполуденного солнца и держал над головой блестящую маммограмму груди Меррин. Ее ткани, подсвеченные сзади августовским небом, были похожи на черное солнце за минуту до вспышки новой звезды, были похожи на День Последний, а небо казалось простой мешковиной. Дьявол обратился к своей Библии, не к Ветхому Завету, не к Новому, а к форзацу, на который он когда-то списал азбуку Морзе из позаимствованной у брата энциклопедии. Еще до того, как расшифровать лежащие в конверте записки, он знал, что это завет особого рода: предсмертный. Предсмертный завет Меррин.

Иг начал с точечек и черточек, нарисованных прямо на конверте. Это была простейшая последовательность: «Иди ты на хрен, Иг».

Он рассмеялся — непристойным судорожным смехом.

Затем Иг вытряхнул из конверта два листа бумаги, густо исписанных с обеих сторон точками и черточками, труд нескольких месяцев, целого лета Иг принялся их расшифровывать, время от времени теребя висевший на шее крестик, крестик Меррин. Он снова надел этот крестик, как только ушел от Дейла, с ним казалось, что она рядом, настолько рядом, что может потрогать пальцами его затылок.

Работа была медленная и кропотливая — переводить точки и черточки в буквы и слова, но Ига это не пугало. Если чего у дьявола в достатке, так это времени.