Рога

Иг не сразу, но догадался: доктор хочет услышать, что он об этом думает.

— А нельзя ли просто поговорить об этих штуках на моей голове? — спросил Иг.

Плечи врача уныло опустились, он отвернулся и медленно, прерывисто выдохнул.

— Послушайте, — начал Иг. — Пожалуйста. Мне нужна помощь. Должен же кто-то мне помочь.

Доктор Ренальд с явной неохотой посмотрел на его голову.

— Я не знаю, происходит это или нет, — продолжил Иг. — Мне кажется, я схожу с ума. Но как это получается, что, увидев рога, люди почти не реагируют? Если бы я увидел кого-нибудь с рогами, я бы тут же обоссался.

Что, если правду говорить, и случилось, когда он впервые разглядел себя в зеркале.

— Их трудно запомнить, — объяснил врач. — Как только я взгляну куда-нибудь в сторону, так тут же забываю, что они у вас есть. Не знаю уж почему.

— Но сейчас-то вы их видите.

Доктор Ренальд кивнул.

— И вы никогда еще не видели ничего подобного?

— Вы уверены, что мне не нужно понюхать немного окси? — спросил врач, и его лицо вдруг просветлело. — Я и с вами поделюсь. А что, обдолбаемся вместе.

Иг отрицательно помотал головой.

— Послушайте, пожалуйста.

Врач состроил обиженную мину и неохотно кивнул.

— Как вышло, что не зовете сюда других врачей? Почему вы не воспринимаете это более серьезно?

— Честно говоря, — признался Ренальд, — мне довольно трудно сосредоточиться на вашей проблеме. Я все время думаю о таблетках, лежащих в портфеле, и об этой девице, с которой гуляет моя дочка, о Ненси Хьюз. Господи, как же мне хочется ее оттрахать! Но когда я так подумаю, то сразу пугаюсь, у нее же еще скобки на зубах.

— Пожалуйста, — сказал Иг. — Я спрашиваю ваше медицинское мнение — прошу о помощи. Что я должен сделать?

— Долбаные пациенты, — сказал доктор. — Все вы только и думаете, что о себе.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Иг вел машину. Он не думал куда, и пока что это не имело значения. Достаточно было двигаться.

Если и осталось на свете место, которое Иг мог называть своим, то разве что эта машина «гремлин» 1972 года. Квартира принадлежала Гленне. Она жила здесь до него и будет жить, после того как они разбегутся, что, видимо, уже случилось. Когда была убита Меррин, он на какое-то время вернулся к родителям, но так и не почувствовал себя там дома, он уже был не отсюда. Так что ему остался только автомобиль, бывший не только средством передвижения, но и местом обитания, пространством, где проживалась в основном его жизнь — и хорошая часть, и плохая.

Хорошая: заниматься здесь любовью с Меррин Уильямс, стукаться головой о крышу, и коленом о коробку скоростей. Задние амортизаторы были очень тугие и скрипели, когда машина дергалась вверх-вниз; звук, заставлявший Меррин прикусывать губу, чтобы не рассмеяться, когда Иг двигался между ее ногами. Плохая: в ночь, когда Меррин была изнасилована и убита там, рядом со старой литейной, он, пьяный как свинья, спал в этой машине, спал и во сне ее ненавидел.

В машине можно было находиться, когда деваться было некуда и делать было нечего, кроме как кружить по Гидеону, страстно желая, чтобы что-нибудь случилось. Теми ночами, когда Меррин работала или занималась, Иг ездил кругами вместе со своим лучшим другом, высоким худощавым полуслепым Ли Турно. Они съезжали вниз к песчаной косе, где иногда их знакомые жгли костры; на берегу парковалось несколько грузовиков и всегда был холодильник, полный пива. Они сидели на капоте автомобиля, глядя, как взлетают и исчезают искры костра и на огонь, отражавшийся в черной, быстро текущей воде. Они рассуждали о плохих способах умереть — предмет довольно естественный, если ты припарковался рядом с Ноулз-ривер. Иг говорил, что хуже всего утонуть, и он мог поддержать эту точку зрения своим личным опытом. Эта река однажды его поглотила, держала его под водой, силой лезла ему в горло. И как раз этот самый Ли Турно поплыл за ним и вытащил его на сушу. Ли сказал, что есть участи куда худшие, чем утонуть, что у Ига просто нет воображения. Ли сказал, что сгореть куда хуже, чем утонуть, но что же можно было от него ожидать, ведь у него был неприятный инцидент с горящей машиной. Оба они знали то, что они знали.

А лучше всего были ночи в машине в компании Ли и Меррин. Ли складывался на заднем сиденье — галантный от природы, он всегда давал Меррин возможность сидеть с Игом, — а затем вытягивался во всю длину, закинув ладонь тыльной стороной на лоб, Оскар Уайльд, застывший в отчаянии на своей кушетке. Они ездили в драйвин «Парадайз» и пили там пиво, в то время как психи в хоккейных масках гонялись за полуголыми девчонками, которые падали под цепную пилу под всеобщие крики и гудение клаксонов. Меррин называла это «двойные свидания»; Иг всегда был при ней, и Ли тоже всегда был при ней, по левую руку. Для Меррин половина удовольствия от таких прогулок заключалась в том, чтобы дразнить Ли, но тем утром, когда у Ли умерла мама, Меррин первая к нему примчалась, чтобы поддержать его, когда он рыдал взахлеб.