Рогачевский узел. От обороны к наступлению

Разграничительная линия между двумя соседними дивизиями немецкого 56-го армейского корпуса[18] была проведена в нескольких километрах южнее дороги Воронино – Рогачево – Синьково. Части 7-й танковой дивизии находились в отведенной ей полосе, и в сферу действий левого соседа не вторгались. В день боя за Рогачево ее танковые подразделения осуществляли обход нашей обороны с южного фланга, оказывая тем самым существенное влияние на решения командования левофланговой группы войск 30-й армии, большей частью даже не входя в боевое соприкосновение с частями группы.

Такое столкновение случилось днем раньше, 25 ноября. В начале дня группа войск 7-й танковой дивизии, находясь на правом фланге 14-й моторизованной дивизии в районе Ширяево, атаковала левое крыло группы войск 30-й армии. Превосходство немцев в личном составе и стрелковом вооружении было не столь значительным, чтобы дать особые преимущества наступающим. При таком соотношении сил обороняющийся должен был удержать свои позиции. Гораздо важнее почти пятикратное превосходство противника в артиллерии. Помимо большего числа орудий немцы имели на вооружении артиллерию большего калибра (гаубицы) и десятки противотанковых пушек. Последнее обстоятельство нивелировало преимущество наших войск в танках, которое существовало даже при учете немецкой роты, принявшей участие в боях только утром 25 ноября. Поэтому, хотя по танкам противник и не имел превосходства, наши командиры не смогли этим воспользоваться. Видимо, дело было и в нехватке пехоты, которую пришлось замещать использованием танков на широком фронте, раздергивая танковые соединения, а не собирая их в кулак.

Необходимо отметить, что действия обоих противников поддерживала авиация. Об эффективности ее работы у противоборствующих сторон имелись прямо противоположные мнения, которые кому-то могут показаться неожиданными. И наши, и немцы пишут об активной работе чужой авиации и практически ничего не говорят о достижениях своей. Упоминают только об отсутствии авиационной поддержки.

Возвращаясь к общему соотношению сил, надо помнить также, что оно существенно менялись в течение двух дней. Не было столкновения «стенка на стенку». В реальности наши войска были эшелонированы в глубину, а некоторые части (полки 18-й кавалерийской дивизии) подошли уже к «шапочному разбору». Но и немецкое командование не смогло ввести в бой одновременно все свои силы.

Фердинанд Шааль, в ноябре-декабре 1941 г. – генерал танковых войск, командир 56-го армейского корпуса.

Преимущество немецких войск в артиллерии не удалось полностью преодолеть и во время декабрьских боев. Это отчасти объясняет, почему наши войска, перейдя в наступление, потратили в несколько раз больше времени, чтобы овладеть тем же пространством, которое противник захватил в ноябре. При этом по другим позициям советские части в декабре имели преимущество, которое, как и у вермахта в ноябре, было не очень большим. Тем не менее, в декабре обороняющаяся сторона также оставила свои позиции. Здесь еще раз надо упомянуть о факторе, который оказывал серьезное влияние на общую обстановку.

Боевые действия на Рогачевском направлении протекали как бы изолированно от соседних участков фронта. Как было отмечено выше, в течение нескольких дней друг другу противостояли одни и те же части. С одной стороны – немецкая 14-я моторизованная дивизия, с другой – группа Хетагурова. Но при этом командир нашей группы войск должен был все время опасаться обхода своих частей, как с севера, так и с юга, где после потери Клина образовался разрыв между 30-й и 16-й армиями, и куда устремилась 7-я танковая дивизия вермахта.

Эта виртуальная угроза так и не реализовалась. Никто ни с севера, ни с юга не пришел и не ударил в открытый фланг. Но само наличие угрозы оказывало серьезное воздействие на процесс принятия решений командованием группы, войска которой 24 ноября 1941 г. заняли оборону в 16 км к западу от Рогачева.

Фронт вплотную придвинулся к границам Коммунистического района. Чувствуя угрозу, многие жители Рогачева и его окрестностей стремились перебраться в более глухие места или, двигаясь вперемежку с тыловыми частями отступавших войск, уходили на восток. Но были и другие.

Один из еще живых свидетелей тех дней, Михаил Сурин[19], спешил домой в Василево. Он вспоминает, что день 24 ноября выдался для него очень тяжелым. Он начался на вокзале Дмитрова, куда прибыл Михаил, так как лесопромышленный техникум, где он учился, прекратил работу. Предстояло пешком преодолеть последние 25 км до Рогачева. Молодой парень, почему-то двигавшийся на запад, навстречу беженцам, вызывал подозрения у охраны мостов, а также у военных в деревнях, через которые надо было проходить. Бдительность часовых и комендантов возросла, когда начало смеркаться. Иногда проверки продолжались часами. Поэтому М. И. Сурин добрался до своего дома только поздней ночью.