Рогнеда. Книга 1

Михалко лежал на спине, устремив взор к небу. Теперь верный сподручный боярина Василия, а впоследствии насильник и душегуб, успокоился навеки. Душа его воспарила и предстала на последнем суде, где за все его грехи земные будет спрошено со всей строгостью. Падая, он придавил своим телом нож, и клинок, пробив грудную клетку, торчал с обратной стороны. В ране еще пузырилась кровь, стекая на омываемые рекой камни.

— Что ж это за страшилище-то такое? — Дашка оторвала взгляд, крикнула Ульяну: — Выходи, герой!!! Мертв он!!!

Ульян выбрался на берег, осторожно обошел поверженного Михалко, стал торопливо одеваться. Дашка на него даже не взглянула, сказала только:

— Что на помощь-то не подоспел?

— А тебе сподручнее с ними управляться. Вон как ловко у тебя все получилось.

— А ну, как подмял бы он меня?

— Не подмял ведь.

— Божья сила помогла, не иначе… Интересно, а кто это?

— Человек одичавший. Их много нонче по лесам бродит в поисках пропитания. Мне батюшка рассказывал: однажды такие вот двое напали на него на дальнем покосе. Еле отбился! — Ульян заправил рубаху в штаны, обошел вокруг, увидел торчавший нож. — Давай перевернем его, да нож достанем.

— Оставь. Не могу к нему прикасаться. Пошли отсель.

Быстро собрали остатки еды и по берегу реки отправились далее.

В трех верстах выше по течению, как раз в том месте, где в Сулу впадает небольшой ручеек, прозванный в народе Светлым оттого, что водица в нем всегда была свежа и чиста, из лесу выбралось трое человек. Двое мужиков, один из которых тащил другого, да девица, больше похожая на отрока, — до того исхудавшая. Да и мужики тоже держались из последних сил.

— Тихо, Молчун! — прохрипел один, — тот, что висел на закорках у другого. — Что ты тащишь меня, словно куль с ячменем. Э-э, дрова на тебе возить надо, а не человека живого нести… Стой! Положи меня вот тута… Да осторожнее, черт немой… О-хо-хо… А девица наша где? Не сбегла еще? Ты, Молчун, приглядывай за ней. Ежели что худое удумает — можешь рвать ее на части. Разрешаю.

Молчун осторожно положил Кистеня на траву, сам растянулся рядом, стараясь не упускать из виду Рогнеду. Увидев, что та стоит истуканом у дерева, сделал свирепое лицо, замычал, показывая, чтоб рядом села. Она и присела на краешек бревнышка, со страхом смотря на ватажников.

После того, как Михалко подранил атамана, тому становилось все хуже. Вроде бы и рана пустяшная была — всего-то сучком ногу проткнул — но нет, гноиться стала, потекла из раны какая-то белесая жидкость, и запах пошел такой, что Молчун с Рогнедой носы воротили. Вскоре Кистень уже идти самостоятельно не мог, и пришлось Молчуну взвалить его себе на спину. Атамана попеременно бросало то в жар, то в холод, а иногда, вот как сейчас, например, наступало просветление.

Рогнеда шла впереди, совсем обессилив от усталости. Если бы хоть немного сил взять, то, наверное, сбежала бы давно, а так не могла. Да и боялась страшно Молчуна этого. Один немой пропал, так другой на ее голову свалился. Вчера к вечеру, когда Кистень впал в очередное забытье, а они остановились на короткий роздых, Молчун этот стал к ней подвигаться и мычал так противно, что Рогнеда от испуга закричала. Атаман очнулся, цыкнул на ватажника своего, и тот притих сразу, но взгляды плотоядные в ее сторону бросал. Атаман хоть и плох был, но Молчун боялся его, оттого и слушался.

Рогнеда привалилась к стволу дерева, закрыла глаза, пытаясь хоть немного дать телу роздых. И тут вдруг что-то толкнуло внутри. Да так явственно, что она вмиг открыла глаза, прислушалась к себе. Потуги были слабые, едва уловимые, но она испугалась.

«Боже! Что это? — пронеслось в голове. А потом ожгла внезапная мысль: — Неужели?»

Рогнеда вспомнила безумные ночи с боярином и сразу поняла все. Сердце девичье подсказало. Не пустая она, дите в ней шевелится. От осознания этого из глаз показались слезы. Еще там, в темнице, когда били ее и измывались, она закрывала живот, стараясь смягчить удары. А потом — после, когда многое еще пришлось вынести — думала, что все, не будет ничего. Ан, нет, жизнь брала свое, и вот сейчас она уловила это. Рогнеда встала, отвернулась от ватажников, взглянула на реку.

«Господи, а далее-то как? Что будет со мной… и с ним?.. Господи, за что?! Когда кончишь посылать мне испытания? Сама зарезала отца его и теперь скрываюсь вместе с татями этими. Зачем? Почему?»

Она непроизвольно огладила живот, вроде, вновь ощутив под рукой слабый толчок. Или это ей только почудилось? Будь что будет, — решила, немного успокоившись. Ежели Бог так положил, значит, так Ему было надобно.

Кинула взгляд на реку и подумала, что опять начались видения. В этом месте речка делала крутой изгиб, и вот из-за поворота показалось два человека. Рогнеда вначале не поверила своему счастью, думала — Митрий возвращается еще с кем-то. Но когда вгляделась, вмиг ощутила слабость в ногах и подумала, что Бог наконец-то услышал ее молитвы. Это был он, Ульян. Живой и невредимый, который пришел, чтобы спасти ее.

Ватажники тоже расслышали приближающиеся шаги. Кистень разлепил глаза, вгляделся в туманные очертания.