Рогнеда. Книга 1

— Заворачивай!!! Заворачивай!!! — орал он, стараясь перекричать общий шум, отчаянно стегая нагайкой по головам воинов.

Пытаясь развернуть коней вспять, ногаи еще более усилили суматоху. В это время сверху полетели первые стрелы и камни. Началось светопреставление. Храпели кони, вставая на дыбы и скидывая всадников под копыта, где их тут же давили, превращая в кровавое месиво.

Самые отчаянные из кочевников наконец поняли, что попали в ловушку, и пытались повернуть назад, но в такой толчее сделать этого не могли. И гибли, озверев от крови и беспомощности. Самые отчаянные прыгали с коней наверх, пытаясь достать защитников, но им тут же рубили головы и обезглавленные тела падали обратно.

В защитников тоже полетели первые стрелы и люди начали падать, обливаясь кровью. Мертвые падали вниз, раненых оттаскивали назад, а на их место тут же заступали другие. Двое мужиков поднатужились и опрокинули котел с кипящей смолой. Поднялся страшный визг, воздух наполнился запахом горящего мяса.

Василий выждал, когда все басурмане ворвутся в крепость, и дал знак двум воинам, стоявшим наготове с топорами. Те поплевали на ладони, крякнули и перерубили толстые канаты. Ворота с глухим стуком упали, перегораживая выход.

Каюм понял, что удача изменила ему. С тремя десятками воинов он смог пробиться к самой стене и там выдержал первый натиск пеших руссов. Воинов вокруг своего хана становилось все меньше и меньше. Руссы орудовали длинными палками с петлями на концах. Не подходя близко, они стаскивали ногаев с седел и тут же добивали. Вскоре Каюм остался почти один, если не считать двух воинов, прикрывающих его спину. Но вот упал один, а вскоре и второй, захрипев и схватившись за торчавшую из горла стрелу, сполз с коня.

Каюм вертелся на коне, словно сто демонов вселились в его тело, наполнив нечеловеческой силой. В каждой руке хан сжимал по мечу, а сам, окровавленный, со шрамом, оставленным стрелой, он и впрямь напоминал демона и был страшен. Он слышал и чувствовал, как за стенами беснуются две сотни ногаев. Как они лезут на стены, устилая свой путь телами, пытаясь помочь своему хану. Он надеялся на их помощь и еще верил в удачу.

Счастливая звезда ногайского хана закатилась. Почти все они полегли под стрелами защитников. Битва, а точнее избиение, постепенно затихало. Руссы выстояли, победив врага своей хитростью. Вся крепость была завалена людскими и конскими телами. Кони без седоков сбились в тесную кучу, подрагивали влажными боками, страшась запаха крови.

Только Каюм был еще жив. Руссы отступили. Из толпы воинов кто-то крикнул на языке, понятному хану:

— Сдавайся, хан! Хватит махать мечом. Сдавайся и будешь жить!

Каюм оскалился и прочертил мечом круг, как будто опоясав себя.

— Не сдастся, — покачал головой воин с повязкой через все лицо, закрывающей один глаз. Добавил уважительно: — Хороший воин. Знаю я этот знак ногайский. Он готовится умирать и зовет своего Бога, чтобы тот стал свидетелем его славы.

— Басурман, он басурман и есть! — Стоявший рядом мужик зло сплюнул, половчее перехватил деревянный кол с набалдашником на конце. — Жаль, велено живьем брать. А так бы утыкать его стрелами, как ежа, и дело с концом.

И тут Каюм увидел того, кого ожидал узреть менее всего. Василий раздвинул воинов, вышел наперед, прокричал:

— Помнишь меня! Помнишь, как измывался, относясь, словно к собаке? Вот и тебе пришел конец. Сам умрешь, как собака!

Каюм не понял сказанного, но смысл до него дошел. Он поднял глаза к небу, шепча слова последней молитвы, и в этот момент волосяной аркан захлестнул его за плечи и выдернул из седла. На него сразу навалились, скрутили, поставили на ноги.

Василий подошел, с ненавистью посмотрел в лицо хану, поднял руку и хотел ударить, но стоявший рядом воин перехватил.

— Не тронь его, боярин. Не велено воеводой. Ему решать, что с басурманином делать.

Тарас Петрович появился как раз в тот момент, когда ногаев уже добивали. Все время битвы он, как и предугадал Василий, отсиделся в глубоком погребе, выкопанном как раз вот для таких осад. Он корил себя за трусость, но ноги сами привели его в погреб и усадили на перевернутый бочонок из-под вина. Там он и просидел все время, пока не решился выбраться наружу, поняв, что все-таки удалось одержать верх над супостатом. Страх сразу прошел, и Новосильцев вновь почувствовал себя грозным воеводой.

Он протиснулся сквозь строй воинов, обступивших связанного Каюма. Хан стоял с гордо поднятой головой и никого не видел вокруг. Он знал, что его ожидает, но смерти не страшился, принимая ее как избавление от того позора, который испытывал сейчас.

— Спеленали мы его, батюшка. Лютый оказался, все сдаваться никак не хотел. Ну, да Бог помог, поймали злодея.

— То славно! Победа, стало быть, за нами осталась.

— За нами, батюшка, за нами. Одолели басурман, — зашумели воины вокруг.

— Хана этого смерти предать, — распорядился воевода. — Чтоб все видели. Отсеките голову и выбросьте через стену остатним басурманам. Пусть забирают ее и детям своим и внукам расскажут, что ходить на Русь опасно. Обратно можно без головы вернуться.