Рогора. Дорогой восстания

Граф Бергарский не природный лех, наоборот, истинный фрязь, высокий голубоглазый блондин с неподвижным, надменным лицом. Про его ранние годы никто ничего доподлинно не знает, хотя бытует версия (вполне возможно, что и справедливая) о самом неблагородном происхождении. Как бы там ни было, начал будущий граф простым наемником-пикинером в шестнадцать лет от роду, а в тридцать два дослужился до подполковника рейтар[19]. В начавшейся между лехами и торговым союзом Лангазы войне подполковник Эдрик из Бергара принял самое деятельное участие, причем изначально наемник профессионально выполнял свои обязанности за плату торговцев. Но в ходе Рискинской битвы[20] попал в плен с остатками своего полка и, поразмыслив, решил сменить хозяина.

Надо отметить, воевал Эдрик весьма неплохо, развил кипучую деятельность по воссозданию из военнопленных фрязей рейтарского полка. Командуя вновь созданной частью, новоиспеченный полковник задержал на несколько месяцев армию Лангазы у небольшой крепости Тарг[21]. Чего ему стоило держать в узде собственных бойцов и заставить их сражаться против соотечественников, казалось бы, в безвыходной ситуации, не знает никто. Но дисциплина в полку была железная, а выучка воинов просто отменная – иначе спешенные рейтары не смогли бы отбить девять штурмов!

Выиграв для Республики несколько месяцев, Эдрик автоматически стал живым героем и легендой войны, за что и получил титул барона вкупе с позолоченной шпагой из рук короля. А в заключительной Бороцкой битве[22] удар крылатых гусар, ведомых Эдриком, принес Республике окончательную победу. И барон Эдрик из Бергара стал графом Бергарским.

Казалось бы, чего еще надо от жизни простому воину, с малых лет посвятившему себя походам и войнам? Однако становиться цепным псом короля и доблестным защитником короны новоиспеченный граф не пожелал, явив миру еще один талант – умение плести кружево искусной интриги. Причем в самом начале он столь убедительно разыгрывал роль недалекого солдафона, что никто из противников не воспринимал графа всерьез. А зря… Убирая одного за другим оппонентов с шахматной доски, Бергарский максимально приблизился к королю – и титулу герцога. Однако неожиданно глупо проворовался на закупках новых пушек у ругов, что вообще-то многим показалось просто нелепым. Но когда в игре принимают участие такие силы, как тот же Бергарский – с одной стороны и род Разивиллов с союзниками – с другой, собственное мнение стоит благоразумно держать глубоко в недрах организма…

Внезапно все разговоры стихли – словно порыв ветра потушил огонь лучины. Величественно и неспешно встав, князь Разивилл поднял золотой, инкрустированный самоцветами кубок и четко, властно произнес:

– Слава Республике!

– Виват!!!

Рев с полсотни мужских глоток, растворивший в себе мелодичные женские приветствия, сотряс зал. Разом осушив свой бокал с янтарной медовухой – Разивиллы старательно поддерживают свою репутацию блюстителей традиций, а в Республике медовуха всегда была самым популярным напитком, – я одновременно со всеми припал к столу.

И как же это есть? И что же есть?!

В первые секунды, внимательно присмотревшись к окружающей меня еде, я испытал легкую оторопь, а в глубине души зашевелился мерзкий червячок страха: что, если окружающие сочтут меня этаким деревенским невежей, неспособным вести себя за столом знати? Как тогда подходить к Хелене, как вести разговор с ее родителями?

Цельные тушки голубей, запеченные в медовом соусе, копченый угорь с фаршем из грибов, прожаренные с орехами мозги, плесневый сыр – опять-таки ванзейская мода, чтоб ее!.. Лихорадочно раздумывая, что взять-то, выигрываю несколько секунд, наполнив кубок медовухой. И облегченно выдыхаю, заметив, что сосед через одного справа нарезает себе толстый шмат кровяного окорока, а совсем рядом с ним мирно покоится запеченный до хрустящей корочки гусь, приправленный специями и травами. По-простецки придвинув к себе блюдо и оторвав голень с бедром, я от пережитых волнений яростно вгрызаюсь в сочное, ароматное мясо.

Ничего себе гусек! Как же вкусно…

Запив угощение большим глотком сладкой медовухи, блаженно откидываюсь на спинку стула. Вроде бы никаких особых политесов за столом не соблюдается, едят гости весьма незамысловато, со знаменитым лехским размахом.

За столом мы провели не меньше часа. Гуся сменил добрый кусок свиной шеи (молочный поросеночек был целиком запечен на вертеле), затем в дело пошли нежнейшие каплуны, затем и крохотные голуби… В какой-то момент мне показалось, что я сейчас лопну – и это не метафора, а, увы, горькая проза жизни. Тем не менее соседи-мужчины нисколько от меня не отставали, а скорее даже давали фору – ну, их-то приглашают на подобные приемы не в пример чаще, есть уже и закалка, и опыт.

– Ясновельможные паны и пани! – Величественный слуга, до того встречавший гостей у ворот, вышел на середину зала. – Оставьте утехи живота и насладитесь той отрадой, в которой никто не сможет превзойти доброго леха!