Рой

– Я думал! Я все время думал!.. Вот вы, наверно, считали: сидит дурак ученый, в одну точку смотрит. Нет! Ну нет! Я думал!.. И я пошел дальше и выдвинул свою концепцию. «Пангея – Вся Земля»! Вот так! Исходя из этой идеи, Земля – это не только живое, но и разумное существо. Пангея создала все живое на своем теле, и человека разумного создала тоже она – для каких-то своих целей. Но человек не оправдал возложенной на него миссии, более того – сделался опасным для самой планеты, для биосферы. Понимаете?! Мы слишком увлеклись прогрессом. И оказались в тупике! Не буду уж говорить про экологию – это всем давным-давно приелось… Так вот, именно Пангея и вдохнула разум в эти наноустройства и сделала их сознательными. И нацелила на уничтожение человечества и созданной им техносферы. Вот Алексей говорил – новая форма жизни… Да! Именно новая форма, и она идет на смену нам, не оправдавшим надежд Пангеи… Понимаете? Это бич Божий за грехи наши. Вот и все!

Рябинин смолк и выжидающе посмотрел на притихших собеседников. Те переглянулись, пожали плечами. Профессор деликатно молвил:

– Отдаю должное вашей научной смелости, но… То есть это, конечно, уже не наука. Это философия! Я бы даже сказал – чистой воды фантастика. Как вольная гипотеза она, конечно, имеет право на существование, но для официальной науки, а тем более для властей – увы!..

– Я на это и не претендую, – устало сказал Игорь.

– Вы сами посудите, – продолжил Нахимов, – вот меня вызывают ТУДА, – он показал пальцем вверх, – доложить о причинах катастрофы. И я рассказываю ТАМ ваш, извините, роман про бич Божий… Кстати, хорошее название для романа! Но вот беда: те, кто принимает решения, лишены творческого воображения начисто. Какова будет их реакция?..

– Вас тут же отстранят от расследования, – заявил Меркурьев.

– Совершенно верно! Совершенно! И это в лучшем случае, батенька, – живо откликнулся ученый. – А в худшем… Конечно, сейчас не тридцать седьмой год, в психушку не упекут, в лагерь не сошлют, но из Академии и возглавляемого мною института попрут в два счета – это точно, а жить на профессорскую пенсию меня пока что не прельщает. Так что, извините, Игорь, но свое мнение лучше оставьте при себе. Так и вам, и всем нам будет спокойнее.

– Даже если я прав?! – воскликнул Рябинин.

– Даже если это так, – твердо ответил Нахимов. – Поверьте, я вполне уважаю вашу гипотезу, но в данном случае важна не истина как таковая, а рациональное, приемлемое для властей объяснение…

– Политика сильней науки… – задумчиво молвил Алексей.

– В данном случае – увы, да! Опять вы совершенно правы, Алексей Владимирович… Но поверьте, что и мы, ученые, в политике кое-что смыслим. Сейчас самое важное – все сделать тактически грамотно. Я ведь и о ваших сверхспособностях пока буду молчать в тряпочку. И вас, кстати, к тому же призываю: надеюсь, вы правильно понимаете ситуацию…

– Да, – сказал Алексей, – да, я все прекрасно понимаю…

– Вот и славно, – кивнул Герман Львович. – А уж потом, когда наверху примут какое-то решение, дадут задание начать планомерное изучение феномена, а главное – выделят под это средства, вот тогда и придет наше время! Мы рассмотрим любые гипотезы, проверим их тщательно и досконально. Обещаю вам! Потому что уверен – возглавлять этот проект опять поставят меня. Ну и, разумеется, обязательно включим и вас, Игорь… А уж вы, Алексей Владимирович… О, будьте уверены, я вас от себя теперь не отпущу! Вы теперь мое самое ценное приобретение…

Алексей Владимирович резко встал. Лицо исказилось гримасой боли.

Он стал задумчивым вовсе не оттого, что проникся спором и вихрем идей Игоря. Нет! Тревожный фон пространства вдруг усилился. Или нет? Показалось?.. Алексей замер, пытаясь прочесть эту все еще полуоткрытую для него книгу… что-то нехорошо запульсировало в висках – и голову прострелило острой болью. Почудилось, что на миг он ослеп.

Безмолвие. Три пары глаз, не моргая, смотрели на Меркурьева.

– Кажется, начинается, – слова его прозвучали тихо, но от этого еще более жутко. – Я чувствую, они нацелились на нас.

– Сколько у нас времени? – быстро спросил разом посуровевший Ракитин.

Алексей покачал головой, зажмурился, вслушиваясь в себя…

– Пока… – начал он, смолк, еще послушал и продолжил, – пока есть время. Но мало, очень мало. Думаю…

Докончить он не успел, так как вбежал запыхавшийся Рылеев и с ходу выпалил:

– Две зеленые ракеты!..

Майор вскочил, глаза сверкнули – в них впервые за день появилась надежда.

– Груз готов?

– Так точно.

– Тогда бери пару отделений и дуйте к Подольскому! Вслед за вами вышлем гражданских. Все, за дело, мужики, – махнул рукой майор, закрывая совещание.

Что ж, за дело так за дело. Лишь бы оно было, это дело. Никто никому мозги не парил, быстрехонько нашли все, что нужно, – Алексей расстарался, загрузили, поставили на каждую машину по четыре бойца из остатков химроты. Рылеев настоял, чтобы забрали и раненых.

– Я за них в ответе, – твердо сказал капитан – и спорить с ним не стали.

Вскоре пять «Уралов», натужно сопя, нагруженные доверху, выехали с территории базы.