Рой

И тут на кухню вошла Николь, бледная как мел.

— Папа, это полиция… Они хотят с тобой поговорить.

День пятый. 21:10

Машина Джулии вылетела с дороги примерно в пяти милях от дома. Она покатилась вниз по довольно крутому склону оврага, прокладывая себе путь через заросли шалфея и кусты можжевельника. Потом машина, наверное, перевернулась, потому что лежала кверху колесами. Мне было видно только ее днище. Солнце почти село, и в овраге было темно. На дороге стояли три машины спасателей, сверкая красными мигалками, а сами спасатели уже спускались в овраг на веревках. Пока я смотрел, они включили портативные прожектора и осветили овраг резким голубоватым светом. Повсюду слышался треск переносных раций.

Я стоял на дороге рядом с полицейским-мотоциклистом. Я уже спросил, можно ли мне спуститься вниз, и мне сказали, что нельзя, что нужно оставаться на дороге. Услышав треск раций, я снова задал вопрос:

— Она сильно пострадала? Моя жена ранена?

— Мы узнаем это с минуты на минуту.

Полицейский был совершенно спокоен.

— А тот, другой человек?

— Минуточку, — сказал полицейский. У него в шлеме были встроенные микрофон и наушники, и он просто понизил голос и произнес какой-то шифр: — …Запрос четыре-ноль-два, ответьте на семь-три-девять…

Я стоял у края дороги и пытался рассмотреть, что происходит внизу. Спасатели окружили «БМВ» со всех сторон, несколько человек забрались под перевернутую машину. Они возились там уже довольно долго.

Полицейский сказал:

— Ваша жена без сознания, но она… Она была пристегнута ремнем безопасности и осталась в машине. Они думают, что с ней все в порядке. Жизненно важные показатели стабильны. Они говорят, что позвоночник не поврежден, но… она… похоже, у нее сломана рука.

— Но с ней все в порядке?

— Они думают, да. — Он еще немного помолчал, слушая. Я слышал, как он проговорил в микрофон: — У меня здесь ее муж, так что давайте восемь-семь.

— Повернувшись ко мне, полицейский сказал; — Да. Сейчас ее поднимут наверх. В больнице проверят, нет ли внутреннего кровотечения. У нее сломана рука. Но они говорят, что в целом с ней все в порядке. Сейчас ее укладывают на носилки.

— Слава богу, — проронил я.

Полицейский кивнул.

— Это опасный участок дороги.

— Здесь такое уже случалось раньше?

Он снова кивнул.

— Тут по нескольку раз в год кто-нибудь переворачивается. И далеко не всегда так удачно.

Я достал свой сотовый и позвонил Эллен, попросил ее объяснить детям, что волноваться не стоит, что с мамой все будет в порядке.

— Особенно Николь, — подчеркнул я.

— Я о них позабочусь, — пообещала Эллен.

Я сунул телефон обратно и снова повернулся к полицейскому.

— А что с другим человеком?

— Она была в машине одна.

— Нет, — сказал я. — С ней был какой-то парень.

Полицейский снова поговорил по рации, потом повернулся ко мне.

— Они говорят — нет. Нет никаких признаков другого человека.

— Может быть, его выбросило из машины? — настаивал я.

— Сейчас они спросят у вашей жены… — Он послушал, потом сказал: — Она говорит, что была одна.

— Вы шутите.

Он посмотрел на меня и пожал плечами.

— Она так говорит.

В мерцающем свете красных мигалок я не смог рассмотреть выражение его лица. Но, судя по тону голоса, он решил, что я просто не знаю свою собственную жену. Я отвернулся и посмотрел вниз, за край дороги.

С одной из спасательных машин выдвинулась стрела подъемника с лебедкой и зависла над оврагом. Опустили трос. Я видел, как спасатели, с трудом стоя на крутом склоне, прикрепляли носилки к тросу. Джулию я почти не видел — она была закутана в серебристое одеяло и пристегнута ремнями к носилкам. Ее начали поднимать. Носилки проплыли сквозь конус голубоватого света, потом скрылись в темноте.

Полицейский сказал:

— Они спрашивают о медикаментах и наркотиках. Ваша жена принимала какие-нибудь наркотики или лекарства?

— Насколько мне известно, нет.

— А алкоголь? Она пила?

— Вино за ужином. Один или два бокала.

Полицейский снова отвернулся в темноту и тихо заговорил по рации. Спустя какое-то время я услышал, как он сказал: «Это подтверждается».

Носилки медленно поворачивались на тросе, пока их поднимали наверх. Один из спасателей, стоявший на середине склона, потянулся и поправил их. Подъем продолжился.

Я все еще не мог ясно рассмотреть Джулию — до тех пор, пока спасатели не вытащили носилки на дорогу и не отстегнули ремни. Ее лицо опухло, по всей левой щеке и по лбу над левым глазом расплылся багровый синяк. Наверное, Джулия сильно ударилась головой. Она дышала неглубоко и прерывисто. Я подошел к носилкам. Джулия увидела меня, сказала: «Джек…» — и попыталась улыбнуться.

— Главное, не волнуйся, — проговорил я.

Джулия слегка кашлянула.

— Джек… Это был несчастный случай.

Медики покатили носилки вокруг мотоцикла. Мне надо было смотреть, куда я иду.

— Конечно, несчастный случай.

— Это не то, что ты думаешь, Джек.

— О чем ты, Джулия? — спросил я. Она говорила как будто в бреду. Ее голос то слабел, то звучал почти нормально.

— Я знаю, о чем ты думаешь, Джек, — Джулия схватила меня за руку. — Пообещай, что не будешь в это встревать, Джек.

Я ничего не сказал, просто пошел рядом с ней.