Рой (СИ)

Я промолчала, признавая свой промах. Да, меня не нанимали охранять заночевавших на свежем воздухе гостей, но одно присутствие ведьмы в селе должно было отбить аппетит у окрестной нечисти. Выходит, кто-то или что-то меня недостаточно боялось. И полагало, что не без оснований. Это же предстояло выяснить и мне.

— Люди добрые, гляньте! — взвизгнула сваха, тыча пальцем в дорожную пыль. — Следы!

Селяне в ужасе уставились на широкую полосу с парными штрихами, ведущую из ворот Олупа к калитке соседа. Прежде чем я успела вымолвить слово, толпа с воодушевленными воплями бросилась по следу, на ходу выламывая колья из плетней.

Нашим глазам открылось жалкое зрелище. Обильная ночная роса превратила шкуру в плешивую набрякшую тряпку, словно я затоптала несчастное животное ногами. Вываленный язык усугублял впечатление. Медведь с укоризной косил на присмиревших селян жёлтым стеклянным глазом; лёгкий запашок тухлятины домысливался без труда.

— На пасеке поймала, — пояснила я в гробовой тишине, — хотела немного припугнуть, но, кажется, слегка перестаралась…

— Как же это вы его, а? — робко поинтересовался Олуп.

— Взяла за хвост и покрепче дёрнула, — мрачно пошутила я, предъявляя лежащий тут же хвост.

Никому и в голову не пришло усомниться. Селяне воззрились на меня с суеверным уважением. И опаской, разумеется. Никто не осмелился попрекать ведьму, походя вытряхнувшую медведя из шкуры, каким-то там высохшим дайном. Олуп только вежливо поинтересовался, не могут ли они посодействовать мне в поисках злодея, и если да, то всё село к моим услугам.

Для содействия я выбрала глазастого Олупова сынишку. Дети частенько запоминают кучу совершенно ненужных подробностей, игнорируя главное, но обыденное. И если болтливая баба принесёт от колодца ворох сплетен и зависть к соседке в новом тулупе, то увязавшийся за ней ребёнок непременно заметит обломок цветастого горшка, незнакомую кошку в кроне десятисаженного тополя, а то и — чем леший не шутит? — шмыгнувшего за угол ригенника. Главное, не говорить ребёнку, что именно тебя интересует, не то кошки и ригенники будут сидеть на каждом заборе.

Так что я подловила мальчишку за переборкой сухой фасоли на порожке и, пристроившись рядышком, добросовестно лущила колючие стручки за компанию, исподволь выведывая сельские новости.

— А поле у леса, оно чьё? — как бы между прочим спросила я, высыпая в миску горсть скользких зёрен.

Мальчик посмотрел на меня, как на ненормальную.

— Окститесь, госпожа ведьма, какое поле? Отродясь ничего у леса не садили, туда и по ягоды-то ходить боязно, там волков пропасть. Месяца не пройдёт, чтобы у кого-нибудь овечку или телушку не задрали, собаками и теми не брезгуют. Про курей уж и не говорю, по осени половины не досчитываемся.

— А люди не пропадают?

— Всякое бывает, — степенно ответил мальчик, подражая отцу, — больше заезжие, что по незнанию к волкам в пасть лезут, а те и рады. В том месяце рыцаря в полных доспехах при мече съели, когда лошадь, сдуру в лес ускакавшую, искать пошёл. Нашёл, поди — под вечер вернулась, а в правом стремени — сапог с ногой отгрызенной. А ещё раньше колдун вроде вас приезжал, ночью вышел во двор и сгинул.

— Постоянного мага, как я понимаю, в округе нет?

— Почему, есть, — огорошил меня мальчишка, — за два села отсюда, ежели на восток трактом. Звали и его на свадьбу, только он делами да нездоровьем отговорился.

— Маг или знахарь? — уточнила я.

— Колдун, взаправдашний! У него и грамотка из столицы есть.

"Грамотка из столицы", скорее всего, была дипломом Школы. Да, вот уж не повезло кому-то с распределением.

— Ладно, проводи меня на кладбище, — без особой надежды на успех попросила я. Интересная история получается — дайн определённо видел пшеничное поле, как и я. Может, на него наложены какие-то чары, отводящие глаза селянам, но не магам? Приманка или недочёты маскировки?

Мальчишка согласно кивнул и в прорези ворота на мгновение показался круглый кусочек дерева на витом шнурке.

— Что это?

— Оберег, от упырей. Да у нас все их носят, колдун продаёт.

Я скептически хмыкнула. Плутоватый маг тоненько порубил дубовую ветку толщиной в серебряную монету, украсив кругляш чёрной руной "Изыди" вероятно, для предъявления грамотным упырям. Остальные с превеликим удовольствием воспользовались бы "оберегом" вместо зубочистки.

— Что ж, веди. Проверим его в деле, — оптимистично заявила я, вскидывая на плечо лямку сумки.

Мальчишка почему-то не разделял моего восторга и всю дорогу только путался под ногами, не решаясь отойти ни на шаг.

Я начала осмотр с самых свежих могил у ограды, ничего не обнаружила и сразу перешла к дальним, заброшенным, по опыту зная: если умертвия не повадились вылезать из гробов в первую же ночь, лет десять их можно не опасаться. Там-то, в примятом до меня бурьяне, мне и подвернулась очень подозрительная могила. Камень с выбитой надписью наполовину врос в землю, но от нетронутого холмика ощутимо попахивало волшбой. Что бы там не лежало, оно выбралось наружу без помощи лопаты. И назад не вернулось.