Ройал (ЛП)

— Это не имеет никакого смысла, — Дерек поправляет узел галстука. Только человек, закончивший юридическую школу, всегда одевается так, будто сейчас ему предстоит предстать в суде. — У Брукса есть деньги. Он управляет деньгами. Он всегда был против кредитных карт. Покупал все наличными.

Я смахиваю волосы с лица.

— Да. Что ж. Просто еще одна из его манипуляций.

— На что он потратил эти деньги? — спрашивает мама.

Я пожимаю плечами.

— Все эти деньги были кредитами, взятыми из разных банков на территории трех штатов. Мы никогда этого не узнаем.

Отец настолько громко дышит, что нам приходится проверить, не наш ли черный лабрадор, Луи, храпит в углу. Узловатые руки моего отца сложены вместе, он сосредоточен на цветочном горшке.

Далила шепчет мне на ухо, спрашивая, все ли у меня в порядке, на что я киваю. Нелегко рассказать родителям о том, чего они не хотят слышать, но теперь я чувствую себя легче, потому что с этим покончено.

— Я собиралась подождать, — говорю я. — Собиралась подождать, пока Брукс не поправится. Выздоровеет. Я хотела сделать это достойно, потому что знаю, что говорят люди, знаю, как это выглядит. Поверьте мне. Если бы это был кто-то другой, я бы тоже не поверила.

Тяжелый взгляд папы встречается с моим, и он медленно выдыхает.

— Но я не могла оставаться рядом с ним даже минуту. Не после всего, что он сделал, — я смотрю на Дерека, и он сжимает губы, образуя прямую линию. Я начинаю думать, что язык его тела больше говорит о разочаровании в Бруксе, чем во мне. — Прости, Дерек.

— Тебе не за что извинятся, малышка, — говорит он.

На моих губах расцветает усталая улыбка. Он называл меня так, когда мы были… детьми. У нас разница в возрасте всего год, но он всегда этим напоминал мне, что старше.

— Брукс — кусок дерьма, насколько я могу судить, — говорит Дерек. — И слава Богу, что ты знакома с двумя самыми лучшими и свирепыми прокурорами штата Нью-Йорк.

Мама кивает, хотя все еще выглядит изумленной.

— Как ты там, Блисс? — спрашивает отец. — Ты в порядке?

— Все хорошо, Роберт. Просто разочарована. Сначала Ройал, теперь… — слова мамы словно высасывают весть кислород из комнаты, и мы все устремляем наши взгляды к ней. Имя Ройала не упоминалось в этом доме на протяжении долгих семи лет.

— Я не должна была привязываться, — говорит она. — Но ничего не могу поделать с этим. Я ко всем отношусь, как к членам семьи. Я люблю всех, как самых родных. Ты просто не ожидаешь, что они подведут тебя.

Она замолкает, а затем встает, тяжело вздыхает и выходит из комнаты.

Папа и Дерек обмениваются взглядами, и Далила подталкивает меня.

— Я видела Ройала на прошлой неделе, — бормочу я, прежде чем струшу.

Голова Дерека резко дергается, и он проводит руками по лицу.

— Что ты сказала? — отец поворачивается всем телом ко мне.

— Вообще-то, — говорю я, — в последнее время я часто его вижу. Он приехал на прошлой неделе после того, как узнал о Бруксе. Он, правда, помогает мне...

Папа встает, и это значит, что разговор окончен.

— Папа, выслушай ее, — говорит Далила.

Он качает головой, идет на кухню, вытаскивает бутылку вина из холодильника и наливает себе полный бокал.

— Ройал совершил нечто-то очень плохое, Деметрия, — говорит он, отпивая большой глоток. — Он не тот человек, каким ты его считаешь.

Я качаю головой.

— Тогда расскажи мне. Расскажи, что он сделал. Мне двадцать пять лет. Я заслуживаю того, чтобы знать. Я могу с этим справиться.

Отец закрывает глаза. Он выглядит измученным, хотя подозреваю, что больше эмоционально, чем физически.

— Я не могу, Деми. Я так долго тебя защищал, — говорит он. — Тебе лучше не знать. Скажу так. Помни о нем хорошее, потому что это то, что ты никогда не сможешь опровергнуть. Это затмит все хорошие воспоминания. Все счастливые времена. Я не хотел отбирать это у тебя.

— Он невиновен, — говорю я.

Папа усмехается.

— Ты даже не знаешь, что он сделал; как ты можешь говорить, что он невиновен?

— Я… Я просто знаю. Это внутреннее чувство. Он хороший человек. Тебе нужно встретиться с ним — с человеком, которым он стал. Я хочу привести его на День Благодарения на следующей неделе, — я высвобождаю свою руку из хватки Далилы и иду к отцу. — Пожалуйста. Дай ему шанс искупить себя.

Папа выпивает вино и хмурится.

— Знаешь ли ты, сколько раз мне приходилось слышать, как преступники заявляли о своей невиновности? Такие люди все время лгут, обо всем. Они насмехаются над такими людьми как мы.

— Такими людьми? — говорю я, пытаясь повторить интонацию. — Ройал — один из нас. Он практически вырос под этой крышей. Он играл с нами на улице. Разворачивал рождественские подарки под нашей елкой. Скорее ты был для него отцом, чем все его приемные родители вместе взятые. Как ты можешь просто стоять и вести себя так, как будто он мусор?

— Деметрия, — низкий тембр голоса моего отца предупреждает, что я должна прислушаться к нему.

— Ты его бросил. Он нуждался в тебе, а ты его отшвырнул, — я качаю головой, мне хватает секунды, чтобы вытащить ключи из кармана. Я должна уйти. Сейчас же. — Я думала, что ты лучше.