РОЯЛЬНИК. Королевская битва. LitRoyal (СИ)

— Запомните! Три игры, и вы станете умолять, чтобы я взял хоть одну из вас в свою команду! Но придется очень постараться!

Он развернулся, пихнув кулаком стол. Посуда запрыгала, задребезжала. Жиденький остывший чай расплылся по столу неаппетитным пятном.

Ната презрительно посмотрела вслед ефрейтору.

— Хорошо, что Ваня не такой, — заметила Катя.

— Не такой?! — вспыхнула Наташа. — Уже повелась на его сладкие речи? Да они все такие! Эгоисты, насильники и психопаты!

— Почему же, по-твоему, он нам помог?

— Чтобы потешить свое мужское эго! В кои-то веки почувствовать себя сильным и значимым! Поймите, мужики — наш классовый враг! Они по определению не могут быть добрыми и бескорыстными. Вся эта инфраструктура мучений и убийств… — Ната красноречиво обвела взглядом столовую, — создана ими, чтобы потешить свое безумное тщеславие. Ненавижу… Да и не ты ли, Катя, сбежала из дома подальше от одного из этих контусомерных уродов?

5

Когда девушки вернулись в комнату, Ната все еще кипела от негодования.

Она швырнула на тумбочку рядом с Ваней тарелку с макаронами и прошипела сквозь зубы:

— На! Жри!

Катя аккуратно поставила рядом стакан компота.

— Приятного аппетита, — сказала тихо.

Юка выложила хлеб и сдобную булочку.

Ваня искренне улыбнулся:

— Спасибо вам, девчонки, огромное!

Он схватил вилку и наколол котлету.

Ната презрительно фыркнула.

— Что я вам говорила! Только бы брюхо набить! Самцы… — с этими словами она упала на кровать и взяла с тумбочки книгу.

Ваня проглотил кусок котлеты и покосился на Наташу.

— Послушай, — задумчиво протянул он. — Давно хотел задать пару вопросов настоящей феминистке.

Ната закатила глаза и устало посмотрела на него:

— Ну?

— Правильно ли я понимаю, что раз ты феминистка…

— Я радфем!

— Да… именно это я и хочу понять. Вот ты только что сказала: “Я радфем!” А вот это “я” — это кто?

Ната отложила книгу и привстала:

— В смысле? Кто “я”?

— Прежде чем определять себя кем-то, себя нужно обнаружить. Сначала ты находишь себя — и лишь затем определяешь. “Я — мужчина” или “я — женщина”, “я — человек”, “я — солдат”… Но вот это самое “я”, оно у тебя где и откуда?

Юка с Катей переглянулись и затихли.

Ната недоуменно хлопала глазами:

— “Я” — ну… это “я”… Тот, кто думает и говорит. Этот… как его… “субъект”! Вот! Что тут непонятного?

— То есть ты придерживаешься точки зрения Декарта? Cogito ergo sum — мыслю, следовательно, существую?

— Да… — осторожно согласилась Ната, ожидая подвоха.

— Вот меня и смущает, что картезианское “я” противопоставляет себя миру. Это “я” одинокого и обреченного существа, заброшенного и напуганного. Неудивительно, что это “я” испытывая страх, легко обвиняет других в своих проблемах, еще более отчуждаясь и погружаясь в пучину одиночества и отчаяния. А ведь еще Аристотель писал, что человек — общественное животное…

Ната не дала ему договорить.

— Ты меня достал! — крикнула она и вскочила. — Вот она, ваша мужская суть! Прячетесь за тысячами слов, покрывая ложь! Все, что ты говоришь: Аристотель, Декарт… — все это выдумка самцов, чтоб проще было контролировать женщин! Мало вам вашей физической силы! Норовите придумать всякий бред, лишь бы оправдать текущее положение вещей. Вам никогда не понять женщин! Ненавижу вас! — швырнув книгу на кровать, Ната выбежала из комнаты.

Ваня виновато поглядел на Юку с Катей:

— Кажется, зря я это начал…

— Ты очень странный… — сказала Юка после долгого молчания.

— У тебя есть девушка? — осторожно спросила Катя.

Ваня помрачнел:

— Была… Но мы расстались…

Девушки переглянулись.

— Почему? — спросила Катя.

Иван вздохнул и признался:

— Она меня бросила.

— А ты с ней говорил обо всем этом? — уточнила Юка.

— Конечно! Это ведь самое главное!

— Понятно…

Девушки переглянулись опять.

Ваня вздохнул, откинулся на подушку и закрыл глаза.

6

Ночью Ваня долго пытаясь заснуть. Болела нога, а голова гудела от разных мыслей. Он никак не мог отыскать подходящую позу и постоянно ворочался, пытаясь лечь поудобнее. Где-то внутри он ощущал беспокойство. Оказавшись здесь, он невольно начал чувствовать ответственность за девушек. Это было странное и непонятное чувство. Несмотря на то, что казалось, что они вовсе не нуждаются в его опеке или поддержке. Но все же внутри что-то болезненно сжималось, когда он представлял, что может с ними случиться, если у него не получится их защитить. Есть ли женщинам место на войне? Пусть даже и виртуальной? Ослабит ли это мужчин, сделает ли их более уязвимыми или, наоборот, они станут сражаться отчаяннее и злее?

Наконец его начал одолевать сон.

Перед глазами опять встала незабываемая картина: связанная девушка из его отряда перед разъяренной толпой. И он никак не может понять, кто это. Но это и не важно.

На этот раз у Вани нет пулемета, лишь голые кулаки и звериная ярость.

Димон стоит рядом и хохочет, тыча пистолетом:

— Смотри! Мудозвон! Только попробуй отвернуться!

Ефрейтор поднимает пистолет, целясь в нее.

— Нет! — Ваня со всей силы толкает Димона и прыгает вперед.