РОЯЛЬНИК. Королевская битва. LitRoyal

— Ну и что?!

Ната с Катей подошли к Ване. Юка стояла неподалеку, держа катану наготове.

— На русском языке работа называется «Рождение трагедии из духа музыки».

— И что с того?

— Думаю, это и есть подсказка. Так…

Он наклонился над открытой книгой и прочел, сначала про себя, а потом торопливо перевел вслух на русский:

«Чем является музыка в зеркале образности и понятий? Она является как воля… как противоположность эстетическому, чисто созерцательному, безвольному настроению… музыка является — как воля. Ибо для выражения её явления в образах, лирик пользуется всеми движениями страсти — от шёпота симпатии до раскатов безумия. Стремясь инстинктивно выразить музыку в аполлонических символах, он представляет себе всю природу и себя в ней лишь как вечную волю, вожделение, стремление».

— Полная белиберда! — подытожила Кристина.

Ваня выпрямился и задумчиво почесал затылок.

Бойцы продолжали строить баррикаду у входа.

Сэм с любопытством подошел к ним. Остальные командиры тоже косились в их сторону.

Ваня размышлял вслух:

— Так… Эта книга написана во многом под влиянием дружбы Ницше с Рихардом Вагнером. Ницше считал рождение античной философии величайшей ошибкой, погубившей свободный греческий дух. Сократ, по его мнению, совершил чудовищное преступление, открыв ящик Пандоры в виде рационализма — мышления мелких лавочников и черни. Ослепленные жаждой наживы, они предают свою сущность, предают греческий миф, выраженный в высокой античной трагедии. Вся эта безмерная псевдолюбознательность, ненасытная лихорадка поиска, бездомное скитание, жадное стремление протолкаться к чужим столам, легкомысленное обожествление современности или тупое, безразличное отвращение от всего…

— Ты намекаешь на этих? — уточнила Кристина, многозначительно кивнув в сторону импровизированной баррикады, откуда уже доносился голодный рев.

— Я ни на что не намекаю, — отрезал Иван. — Я лишь пытаюсь восстановить ход мыслей Ницше и, возможно, автора этого квеста.

— Ну и что? При чем тут музыка?

— Ооо! — усмехнулся Ваня. — Музыке здесь отведена центральная роль. Именно она является воплощением могучего духа греческой трагедии. Безмерной, невыразимой скорбью пронзающей человека до самой глубины и одновременно облагораживающей его. Именно в этом и заключалась идея Вагнера и Ницше. Эстетика порождает этику. Обыватель приходит в оперу, слушает цикл «Кольцо Нибелунга» — там суммарно часов пятнадцать музыки — и духовно перерождается. Становится буквально новым человеком — возвышенным и прекрасным, с чистой душой и благородным сердцем.

— Подожди, — скептически фыркнула Ната. — Я, кажется, слушала эту нудятину про Нибелунгов. Там же последняя часть называется «Гибель богов». При чем тут духовное перерождение?

— Ну так это самое логичное и естественное, — усмехнулся Ваня. — Что-то кончается, что-то начинается. За гибелью неизбежно следует новое рождение. Рождение богов. Точнее, сами люди и станут подобны ушедшим богам и даже превзойдут их.

— То есть искусство спасет мир? — уточнила Ната.

— Как всегда! — улыбнулся Ваня.

— Короче! — не выдержала Кристи. — Я ничего не поняла! Что делать-то нужно?

Ваня подошел к следующей витрине и с трудом сдержал самодовольную улыбку.

— Ну, что я говорил? — спросил он, указав на нотную тетрадь.

— А это что? — нахмурилась Кристина.

Иван наклонился, читая мелкий текст.

— Рихард Штраус. «Так говорил Заратустра». Упрощенная партитура для фортепианного квартета и барабана.

— Твою ж налево! — выругалась Ната, прикрыв ладонью глаза.

Глава 42