Ройзман. Уральский Робин Гуд

Обычно мужчины поначалу предлагают женщинам всю свою жизнь, а потом начинают отгрызать независимость по кусочку. С Женей и Юлей было наоборот. Он ей поначалу ничего не предлагал, зато потом по кусочку дарил. Приезжал погостить в Златоуст все чаще, потом приглашал к себе в Екатеринбург, купил комнату в Екатеринбурге, квартиру в Екатеринбурге, перевез. Позвал работать в свой легальный уже и успешный ювелирный бизнес. Это не значило, что она единственная. Но значило, что имеет права. Юля научилась ювелирной торговле, разобралась в технологиях, стала независимой, купила даже квартиру, устав от затяжного его романа с другой женщиной. Он говорил: «Прости меня и пойми». А она была уже настолько самостоятельной, что могла не прощать и не понимать. И совсем чуть было не ушла окончательно. Даже уже и с Ниной поговорила про то, что будут жить от папы отдельно.

Но к началу 2000-х что-то вдруг изменилось. Как-то вдруг в связи с этой его антинаркотической войной Юля и Женя стали жить настолько вместе, насколько вместе не жили никогда. Даже впервые в жизни сложили в общий котел его и ее деньги.

И родилась младшая дочка Женя. И он впервые рвался со своих ночных операций, со своих переговоров и встреч, со своих митингов и интервью, со своих даже автомобильных гонок по болотам – домой, искупать девочку своими руками и своими руками уложить спать.

Такого раньше не бывало. Как-то оказалась вдруг связана опасная война против наркоторговцев с тем, что Евгений Ройзман почти к сорока годам стал любящим мужем и заботливым отцом. Впервые в жизни они спали с младенцем в одной постели. И впервые в жизни Юля не спала не от растерянности, не от обиды, а от счастья. Лежала в темноте, смотрела, как большой Женя спит, закинув руки за голову, а маленькая Женя спит у него под боком. Слушала, как большой Женя храпит богатырским храпом, а маленькая Женя посвистывает носом. Большой Женя вздумывал было во сне ворочаться, но прикоснувшись локтем к маленькой Жене, замирал. Не просыпаясь, отодвигался бережно и ложился так, словно хотел оградить девочку от всего на свете.

Глава четвертая Презрение

А война с наркоторговлей была устроена так. На пейджер «Без наркотиков» сыпались сообщения. Дескать, по такому-то адресу торгуют героином. И в таком-то доме, такой-то квартире – наркоторговая точка. Или вот я живу на пятом этаже, а на четвертом этаже подо мной – наркопритон: шприцы валяются на лестнице и воняет постоянно уксусом, бензином, жжеными тряпками или чем там должно вонять из наркопритона.

Таких сообщений иногда приходили десятки в день. Но сразу же по указанным адресам сотрудники фонда «Город без наркотиков» не ехали, ждали подтверждений, проверяли. Потому что людям ведь свойственно добрососедство. Написать на пейджер парням, пользующимся грозной славой борцов с наркотиками, сосед ваш может не потому, что у вас и вправду наркопритон. А потому что вы, например, развели под окнами цветочную клумбу и у вас зацвели садовые маки. Или вы установили железную дверь, а сосед ваш не установил железной двери. Да еще с тех пор, как тема наркоторговли стала в городе обсуждаемой, и Телевизионное агентство Урала стало чуть ли не каждый день гнать репортажи про наркоторговцев, все городские сумасшедшие, которых прежде зомбировали из соседней квартиры инопланетяне или облучали из соседней квартиры агенты противоречивых спецслужб, – свихнулись на наркопритонах.

И все же толковых сообщений приходило больше. Игорь Варов (он поначалу стал в Фонде президентом) настаивал на том, чтобы сообщения эти регистрировались и протоколировались, заносились в компьютер и складывались в подробную базу данных. Он был торговцем, владельцем нескольких магазинов, но возглавляемый им Фонд мечтался Варову этакой разветвленной спецслужбой, которая рано или поздно разовьется до того, чтобы победить всемирную наркомафию. А себя Варов, похоже, воображал этаким Джоном Гувером, создателем «картотеки подозрительных лиц», которая со временем превратилась в Федеральное бюро расследований США.

Ройзману тоже нравилась идея с базой данных. Но уже как историку. Он верил, что аккуратно собранные и систематизированные данные приводят к пониманию причин и прослеживанию закономерностей.

Один только Дюша Кабанов не верил ни во что это. «Хватит говно пинать по дорогам революции», – говорил Дюша, заглядывая в компьютер через плечо Варову. Предпочитал поехать в цыганский поселок и прокричать наркоторговке маме Розе через зарешеченное окно особняка: «Еще хоть грамм отсюда продашь, приедем, ноги переломаем!»

Впрочем, вскоре и Дюша признал полезность систематического сбора информации. Просто так врываться в притоны, орать на невменяемых наркопотребителей не имело смысла. Бить их тоже не имело смысла, они не чувствовали боли. Заваривать автогеном двери – эффектная была мера, но не эффективная. Долго ли простоит заваренная дверь, если у квартиры есть законный владелец?