Рок

Его коньком были драгоценные камни и золото. Если бы Владимир Петрович родился не в России, а в той же Швейцарии, то со своими талантами он наверняка стал бы известнейшим в мире человеком, причем человеком уважаемым на уровне правительств. Но судьба распорядилась иначе. Жадные до чужих денег бандиты заинтересовались его коммерческими успехами, и началась обычная история. Наезды, крыши, разборки… Поняв, что теперь ему не выкрутиться из затягивавшегося узла криминальных обстоятельств, Бояринов без особого желания, но осознавая необходимость, организовал собственную команду, которую окружающие почему-то называли преступной группировкой.

Его люди занимались исключительно защитой его интересов, они никогда не посягали на чужое, не грабили граждан, не делали руководителям различного ранга предложений, от которых те не смогли бы отказаться, не подкупали чиновников, которые только этого и ждали, и все же… В глазах общественности он был главой преступной группировки Боярином, и изменить это оказалось невозможно.

Пообщавшись с паханами, Боярин понял, что становиться с ними на одну доску - смерти подобно, и воспротивился их настойчивому желанию сделать его своим. Дело дошло до вооруженных конфликтов, появились трупы с той и с другой стороны, прокуратура с радостью перенесла Боярина из разряда непонятных людей в привычную категорию уголовных авторитетов, и тут уж его жизнь стала просто невыносимой. Закончилось все по известной схеме - загранпаспорт, виза, билет, Шереметьево, аэропорт Кеннеди.

В Америке Боярин опять же не избежал контактов с русской братвой и, убедившись, что все дороги ведут если не в Рим, то в криминал, плюнул на свои, бывшие когда-то незыблемыми, принципы и сделал то, чего от него ждали все. А именно - прибрал к рукам всю русскую торговлю драгметаллами и драгоценными камнями на территории Соединенных Штатов, используя для этого приемы, проверенные веками: устрашение, шантаж, убийство. Теперь мимо него не проходила ни одна сделка, и в определенных кругах шутили, что если Путин захочет подарить Бушу камушек каратов на десять, ему придется сначала посоветоваться с Боярином, а то может нехорошо получиться.

Боярин сидел на белокаменной скамье в своем маленьком садике, который раскинулся перед небольшим особняком на окраине Бостона, и напряженно думал.

Только что Муравей, прозванный так за малый рост и трудолюбие, положил ему на колени распечатку, из которой следовало, что повелитель Западного побережья Жора Марафет нарушил негласную конвенцию и вторгся на принадлежавший Боярину рынок алмазов.

Если бы Марафет, который по своему рангу был Боярину почти ровней, просто продал бы несколько дорогих камней, то Боярин позвонил бы ему, пожурил, а потом они полюбовно решили бы, как разойтись. И все. Но Марафет, используя подставных лиц, выкинул на рынок целую партию алмазов, причем по таким низким ценам, что это безусловно наносило серьезнейший ущерб интересам Боярина.

В Америке это называлось демпингом.

Как это называлось бы в России, Боярин не знал, но пришел в негодование, очень быстро превратившееся в холодное бешенство, и было отчего. Сумма сделки была не очень большой, всего лишь восемнадцать миллионов, но цены… Марафет отдал алмазы за полцены, и Боярину это грозило потерей миллиардов.

Бросив распечатку на песок, которым были посыпаны дорожки в его садике, Боярин перевел взгляд на окружавшую его зелень и попытался успокоиться.

Кусты жасмина, шиповник, розы… Иногда Боярин мечтал о том, чтобы эти невинные растения, прекрасные закаты и восходы, безграничность океана, мерцание звезд в ночном небе, спокойные поля и величественные горы стали тем, что наполняло бы его жизнь, но…

Вступив однажды на путь, вымощенный золотом и драгоценностями и снабженный указателями в виде денежных купюр и финансовых документов, Боярин, как и многие тысячи других, таких же как он, обрек себя на невозможность возвращения к безмятежной и счастливой жизни. И вел этот путь к раскаленным воротам, за которыми вспыхивали мрачные зарева, и горячий ветерок доносил оттуда запах серы и обуглившихся надежд.

Аминь.

Боярин поднялся со скамьи, вздохнул и подошел к небольшому фонтану в виде мраморной девушки, нежившейся под тонкими струями, мягко взлетавшими из-под полированного бортика низкой мраморной вазы, в которой эта девушка стояла. Остановившись перед ней, Боярин сложил руки на животе и влюбленно посмотрел на каменную красотку, изготовленную по его заказу.

Иногда ему хотелось, чтобы порозовела ее кожа, чтобы заблестели влагой и мигнули неживые каменные глаза, чтобы развились по ее согревшейся юной груди застывшие каменные локоны, чтобы выпрямилась она и посмотрела на Боярина с лаской и желанием, но он понимал, что такое уже было однажды и, как известно, кончилось для Пигмалиона весьма грустно.