РОК

Ю. Андропов «вдруг», как будто придя в себя, заторопился, попрощался с Викторией Петровной и быстро уехал. Когда я его провожал, то увидел, что это был уже тот Андропов, которого я знал, — собранный, твердый видимо, принявший решение. На ходу, как будто разговаривая с самим собой, он сказал: «Надо срочно собирать пленум ЦК».

90

Мы вышли во двор дачи. Тусклое, серое ноябрьское утро соответствовало моему настроению. Кончилась эпоха Брежнева, полная противоречивых событий — успехов и разочарований, радостей побед и горечи поражений. Каждый будет оценивать ее по-своему, думал я. Лично для меня это время больших свершений, успехов и тяжелейшего труда, без выходных и отпусков, без счастья личной жизни, но с сознанием честно выполненного долга.

Мне было жаль Л. Брежнева, в целом доброго человека, который прожил сложную жизнь, в которой были и падения, но судьба вознесла его так высоко, как он и не мечтал. Я представлял, как обрушатся с течением времени насмешки и, обвинения, часто несправедливые, в его адрес в связи с последними годами его правления. Ах, если бы он ушел пятью годами раньше... История сохранила бы память о другом Л. Брежневе — дальновидном политике, сильном руководителе страны, много сделавшем для ее превращения в сверхдержаву. Но из песни слова не выкинешь. Что-то ждет нас с приходом к власти Ю. Андропова... А в том, что это произойдет, я не сомневался.

«Король умер, да здравствует король».

91

Несбывшиеся надежды

Народ безмолвствует

А.С. Пушкин

Власть, казалось бы, обычное, простое слово, одно из многих в русском языке. Но каким же оно может быть манящим и опьяняющим, если из-за него часто губят себя, а иногда, не задумываясь, и народы!

Около 25 лет я был невольным свидетелем борьбы за власть. За нее боролись Хрущев и Брежнев, Андропов и Черненко, Горбачев и Ельцин, да и другие, рангом пониже и менее удачливые политики. Иногда она приносила пользу стране и народу, а иногда, как в случае борьбы М. Горбачева и Б. Ельцина, — страдания, разруху, гибель великой державы.

Меня всегда поражало, в какие красочные одежды облачали эту борьбу, какие высокопарные речи о всеобщем благе при этом произносились, но как быстро все забывалось там, на Олимпе власти... Так было в коммунистическом Советском Союзе, так остается в демократической России. Даже, может быть, при коммунистическом тоталитарном строе было меньше лицемерия: борьба за власть велась в верхних ее эшелонах и не затрагивала широкие массы; для победы не надо было плясать перед народом, дарить автомашины и давать несбыточные обещания. Надо было договориться с «товарищами», найти политический компромисс с противниками, провести работу с колеблющимися, пообещав им кусок от жирно-

92

го пирога, кого-то припугнуть, и победа обеспечена. Был еще один неписаный закон власти, тот, что еще Борис Годунов внушал своему сыну: «Не изменяй теченья дел. Привычка — душа держав».

Освободившееся после смерти лидера место занимал второй человек в партии и государстве, вот почему после смерти Л. Брежнева ни у кого не возникало сомнений в том, что на его место придет Ю. Андропов. К тому же никто не знал истинного состояния его здоровья. И все-таки Ю. Андропов спешил, понимая, что ему выгодно не затягивать избрание Генерального секретаря. Уже по прошествии полутора суток после кончины Л. Брежнева, 12 ноября, он собрал пленум ЦК КПСС.

Команда Андропова, в которую входил и М. Горбачев, поработала весьма продуктивно. Не на многих пленумах ЦК КПСС я встречал такое единодушие, как при избрании Ю. Андропова Генеральным секретарем. Даже враги смирились с его неизбежным приходом. И все же удивлению моему, хотя я уже был искушен в «иезуитстве» политической борьбы за власть, не было предела, когда от имени Политбюро с предложением избрать Андропова Генеральным секретарем выступил его оппонент Черненко. Зная закулисную сторону их отношений, я предполагал, что это сделает один из старейших членов партии и Политбюро А. Громыко. Выступление Черненко снимало все возможные вопросы о кандидатуре на пост Генерального секретаря. И пусть это выступление больше напоминало надгробную речь в память о Брежневе, чем представление Андропова, о качествах которого было сказано всего несколько фраз, главное для всех было ясно: сегодня по праву торжествует Ю. Андропов.

Много позднее, когда зашла речь о Черненко, я cпросил у Андропова: «Выступление Черненко — это верх дипломатии Андропова или искреннее желание того?» Уклонившись от прямого ответа, он ответил: «Мы с товарищами решили, что лучше, если с представлением высту

93

пит Черненко. Это подчеркнуло бы единство Политбюро и ЦК КПСС». Кстати сказать, эта мысль прозвучала и в выступлении Андропова на этом пленуме: «У нас, товарищи, есть такая сила, которая помогла и помогает нам в самые тяжелые моменты, которая позволяет нам решать самые сложные задачи. Эта сила - единство наших партийных рядов, эта сила — коллективная мудрость партии, ее коллективное руководство».