Рок-н-ролл под Кремлем

– Странный ты парень, Евсеев. Тебя в звании повысили, в должности, премию дали… За то, что ты на след шпиона вышел. Осталось взять его за шкирку и получить орден или медаль, на худой конец… Политическая ситуация подходящая, тебе зеленый свет включили: сейчас можно и на детектор лжи этого гада посадить, и санкцию на «сыворотку правды» получить, и допрос третьей степени устроить… А ты его начинаешь защищать? Ну скажи, нормальные люди так себя ведут?

Потом подвинул к себе свои бумаги, взял ручку и снова принялся писать, словно забыв о существовании Юры.

– Да я его не защищаю, товарищ полковник! Просто юридические факты надо получить… Чтобы доказательства были…

– Так получай доказательства. Кто тебе мешает?

Спокойный ровный тон оборвался, как рвется перегруженный трос, размазывая того, кто оказался рядом. Кормухин с силой ударил ладонью по столу. Ручка отлетела в угол.

– Только не распускай сопли и не превращайся в адвоката! Работай на результат, как положено! Иначе я передам это дело Ремневу, а еще лучше Кастинскому! Они точно не будут слюни разводить!

– Вас понял, товарищ полковник. Разрешите идти?

Юра встал.

– Иди, Евсеев.

И уже у самой двери Юру настиг его спокойный и тяжелый, будто налитый свинцом, голос:

– Запомните, капитан Евсеев: Рогожкин – тот самый гад и есть. И завтра начнется его искупление за все поганые делишки, которые он вытворял здесь, в родной стране. Вот так-то.

* * *

– Вот ваша пси-разведка, – с явной издевкой сказал Евсеев. – Нравится?

Кораблев, склонив голову набок, внимательно рассматривал сканер. Лицо «инквизитора» ничего не выражало. По большому счету, обнаружение «закладки» лично ему ничем не грозило. Потому что он сел в поезд времени гораздо позже той остановки, на которой функционировал этот хитроумный шпионский прибор. Но были люди, которые ехали со шпионом в одном вагоне.

Это они проморгали врага! И с них можно будет спросить…

– Да, в данном случае наши предшественники ошиблись, – сказал, наконец, оперативник внутренней контрразведки. – Но это не наши с тобой ошибки. Ты ведь с семьдесят восьмого года?

Юрий кивнул.

– Точно.

Кораблев удовлетворенно кивнул, как будто угадал возраст собеседника, а не прочел его в личном деле лейтенанта.

– А я с семьдесят третьего, в те времена еще под стол пешком ходил. И мы с тобой тогда государственную безопасность не охраняли!

– Естественно…

– Этим занимался полковник Аничкин, и до сих пор занимается… Но ты установил, что охранял он безопасность хреново. А я выясню, что он там вообще наохранял за свою жизнь!

На прощание Кораблев с явной симпатией пожал Юрию руку.

– А ты молодец, цепкий парень! Хорошо сработал!

И хотя молодой оперативник понимал, что доверять «инквизитору» нельзя, ему все равно было приятно.

Первой жертвой сделанного Евсеевым открытия стал полковник Аничкин. Его долго таскали на допросы в службу внутренней безопасности и военную прокуратуру, а потом-таки дали под зад коленом, и седой особист, как в своих дурных снах, полетел, кувыркаясь, в неизвестном направлении – то ли в Урюпинск, то ли на уютную подмосковную дачу. Пенсии, правда, его не лишили. Как сложится дальнейшая судьба незадачливого контрразведчика, никого не интересовало. Только в одном можно было быть уверенным: он уничтожит кротов не только на своем участке, но и во всей округе. Слепые черные зверьки полной мерой расплатятся за всех упущенных им шпионов.

– Пожалуйста, Алексей Михайлович, расскажите о себе, – доброжелательным тоном начал опрос капитан Евсеев.

Он протянул руку и нажал клавишу включения цифрового диктофона, который стоял на ребре и целился решетчатым микрофоном в сидящего напротив и явно выбитого из колеи полковника Рогожкина. Тот был трезв, но помят – может быть, «после вчерашнего», а может, сказался перелет в полторы тысячи километров, который наверняка не был столь комфортабельным, как у триумфатора Евсеева.

– А что мне надо рассказывать? – спросил он. – И почему меня сюда привезли?

– Расскажите о своей жизни. Об учебе, о распределении, о работе на полигоне, – еще более доброжелательно попросил Евсеев, оставив без ответа вторую часть вопроса.

Этому учили преподаватели в Академии, об этом говорили Валеев и Кормухин, даже отец подтвердил: чем больше неприятностей ты собираешься причинить человеку, тем мягче и вежливей надо с ним обходиться. При таком подходе меньше вероятность ненужных осложнений: нападений, попыток к бегству, самоубийств… Человеку со стороны это покажется изощренным макиавиеллевским коварством, но для профессионала следствия или сыска – это обычная тактика.

– Но все написано в моем личном деле. Зачем повторять? – угрюмо сказал Рогожкин. – Я что, арестован?

– Что вы, конечно нет! – Юра даже руками развел от удивления. – Я просто пригласил вас осветить несколько вопросов.