Рок-н-ролл под Кремлем

ЧП на советских полигонах не были редкостью, как и в других армейских частях. Конечно, порядка в стране в далекие семидесятые годы было несравнимо больше, да и отбор в режимные части проходил сквозь строгие фильтры, но солдаты – они солдаты и есть. Медвежий угол, тоска, постоянно нагнетаемая замполитами «для бдительности» обстановка, стрессы, ограниченный круг общения, технический спирт и антифриз, огорчительные письма от девушек – все это давало почву для вспышек темных страстей. То драка – славяне на «чурок» или наоборот, то пьянство на боевом дежурстве, то самоволка в ближайшее селение за самогоном, жареной на сале картохой да женской лаской, а то и дезертирство – иногда и с оружием…

Как правило, ЧП никак не привязывались к иностранным разведкам. Вот, например:

«9 мая 1975 года проходящий службу на Тонком полигоне капитан Огурцов употребил 300 граммов технического спирта, после чего бегал вокруг столовой с криками: „Я не какой-нибудь вам хер, я советский офицер!”, при этом размахивал пистолетом Макарова и произвел четыре выстрела в воздух…»

Даже при самой буйной фантазии невозможно представить, что это агентура ЦРУ напоила его, научила неприличной, хотя и соответствующей действительности присказке, да вдобавок вложила в руку табельное оружие…

Один случай, правда, напоминал диверсию:

«14 июля 1974 года при подготовке к запуску ракеты-носителя с Ромского полигона, возник пожар, в результате которого шесть человек погибли, а стартовый комплекс был уничтожен…»

Восемь выпускников-ракетчиков из списка Евсеева были распределены в Ромск, и лейтенант запросил материалы следствия. Выводы следственной комиссии указывали на «человеческий фактор»: ошибка во время проведения предстартовой подготовки, повлекшая сбой в работе системы заправки и отмену старта, да еще роковая беспечность сержанта – командира стартового расчета, в результате которой во время слива топлива несколько капель окислителя попали на залитую гептилом бетонную площадку…

Версия о преднамеренном вредительстве и диверсии отвергалась, поскольку все основные виновники происшествия погибли во время пожара. Эпоха смертников в те благословенные годы еще не настала, да и какой смысл ЦРУ организовывать эту нелепую диверсию? Ну материальный ущерб, ну гибель нескольких солдат и младших командиров, ну временно выведена из строя одна из трех стартовых площадок, ну уволено руководство полигона – дальше-то что?

Иностранной разведке не нужны взрывы и пожары, ей нужна информация. И именно с этой целью Вульф вербовал курсанта…

Выпуск 1972 года разлетелся по всей стране – от Камчатки до Астраханской области и Оренбурга. Тоцкий полигон, Кура, Дичково, Домбровский, Капустин Яр, Ромск, Плесецк, Байконур… Многие распределились на боевые «точки» МБР с недельными подземными дежурствами возле той самой кнопки…

Некоторые никуда не поехали – остались в аспирантуре, осели в штабах, получили распределение в военные НИИ, кто-то вообще под благовидным предлогом уволился на гражданку… Эти Евсеева не интересовали вовсе. В первую очередь он интересовался полигонами.

Начал с того, что запросил департамент военной контрразведки о случаях утечки информации с полигонов в период с 72-го по 92-й годы. Ни одного такого факта зарегистрировано не было.

В принципе, опытный чекист после этого со спокойной совестью повел бы дело на прекращение. Аккуратно, без особых усилий, подшиваешь отрицательную информацию листик к листику, когда их набирается прилично, чтобы не упрекнули в недостаточном трудолюбии, пишешь заключение с выводом: «В силу того, что собранные данные не подтверждают факта вербовки иностранной разведкой советского офицера-ракетчика, полагал бы дело оперативной проверки прекратить…» Потом докладываешь по инстанциям, начальники читают листик за листиком – все верно: не подтверждается… Могут спросить, конечно:

– А как же пленка? Что эта запись означает?

Но это вопрос риторический. Разводишь руками, с будто невзначай зажатой толстой папкой:

– Не могу знать, товарищ майор (или подполковник, или полковник), да даже если и генерал – все равно: не могу знать, и точка!

Действительно, я свою работу выполнил: вон сколько людей опросил, сколько архивных материалов перелопатил, не подтверждается факт вербовки объективными данными! А пленка… Да ее сам Вульф, сволочь, мог сфабриковать для своего начальства!